Смерть кукловода

— Ну что вы?! Это же дружеская шалость, розыгрыш, а не афера. Как только мой приятель предъявил договор купли-продажи, стал звонить в банк и договариваться о переводе средств, я признался в розыгрыше и рассказал, что портрет написал одаренный копиист Игорь Солоновский. Он скопировал один из портретов кисти Крамского, немного изменив черты лица героя, чтобы тот был похож на друга.

— Но вы же сказали, что тогда Игорь взял деньги, — растерялся Стриженов.

— Да, мой приятель все-таки купил картину и повесил ее у себя дома. Конечно, сумма была значительно ниже, чем за Крамского, но все-таки вполне существенна.

— Могу я спросить сколько? — сдержанно поинтересовался журналист.

— Двадцать тысяч долларов. Приятель сам оценил картину в эту сумму и перевел мне деньги. Я передал их Игорю. Он сначала не хотел брать эти деньги, говорил, за копию это слишком много. Но потом согласился. Сказал, потратит их, когда заслужит. Фраза странная, потому и запомнилась.

Стриженов согласно кивнул:

— И в самом деле странная. Но эта история многое проясняет. И все же я не понимаю, почему, когда я впервые позвонил, вы сразу предположили, что Игорь убит.

— Интуиция, — грустно ответил Каменев. — Интуиция и жизненный опыт. Вы знаете, Дмитрий Константинович, мне семьдесят шесть лет. Я уже давно живу на этом свете и очень давно соприкасаюсь с миром искусства и живописи. Я вижу, как этот мир влияет на людей. После той истории с картиной, после всех тех аукционов, на которые я возил его, Игорь изменился. Глядя на полотна, он больше не видел высокое искусство, он видел рынок, где каждый расхваливает свой товар, набивает цену, хитрит и спекулирует. Он узнал, что множество полотен, выставляемых на престижных аукционах и в галереях с мировым именем, не что иное, как подделки и фальсификации. И дороже продается та, которую лучше и громче хвалят. Мне стало казаться, что эти новые знания натолкнули Игоря на какую-то мысль или идею.

— На какую? — Стриженов почувствовал, что вот-вот нащупает нить, потянет и распутает весь клубок, поймет, что случилось с реставратором.

— Я не знаю. Простите. — Коллекционер растерянно развел руками. — В начале этого года Игорь отдалился от меня. Не принимал мои приглашения, ссылался на занятость. А в марте я уехал по работе в Европу, несколько месяцев мы не виделись.

— Когда вы видели Солоновского в последний раз? — неожиданно спросила Марго, до этого тихо сидевшая в глубоком, мягком кресле.

Каменев задумчиво посмотрел на девушку.

— В начале августа. Я прибыл в город и позвонил Игорю, пригласил зайти в галерею. Хотел показать ему две новые картины. Так уж вышло, что за пару недель до того аукционный дом «Мак-Дуглас» заманил меня в свой головной офис в Лондоне. И я не удержался от покупок. Купил два удивительных полотна для галереи. Вот их и хотел показать Игорю. Думал, он оценит мои находки. Он приехал, мы выпили вместе кофе, поболтали, обсудили картины и разошлись. У меня в тот день было много дел, так что на долгие беседы времени не было.

— В той встрече было что-то необычное? Игорь рассказывал что-то о себе? Может, что-то спрашивал или просил? — осторожно поинтересовался Стриженов, все еще пытаясь нащупать заветную ниточку.

— Хм, — Петр Петрович наморщил лоб, — честно говоря, не помню. Мы, как всегда, говорили о живописи. По мнению Игоря, я сильно переплатил за новые картины, но это обычное дело для аукционов. Еще он упоминал, что собирается в отпуск. Но куда поедет, не сказал. — Каменев потер переносицу, словно от воспоминаний у него разболелась голова. — Мне кажется, он хотел снова взяться за авторское полотно. Он иногда пробовал создать что-то свое. Ах да, еще в тот раз он спрашивал, что будет делать музей, если обнаружится, что известное полотно, гордость коллекции — подделка? Не помню, как мы вышли на эту тему, но он точно спрашивал об этом.

— И что вы ответили? — Стриженов слегка подался вперед.

— Сказал, что музей постарается не поднимать шума. К сожалению, в мире искусства каждый защищает себя, свое насиженное место, а шумиха вокруг подделки никому не принесет ничего хорошего. В таких случаях сотрудники музея либо продолжат экспонировать полотно, выдавая его за оригинал. Если, конечно, подделка хороша. Либо спрячут картину в запасники. — Коллекционер запнулся. — Но это чисто гипотетически, конечно.

Дмитрий кивнул, поблагодарил коллекционера и стал прощаться. В дверях библиотеки, как по волшебству, возник помощник Каменева, возможно, он все это время стоял под дверью и теперь любезно предложил проводить гостей. Стриженов и Марго направились к двери, но на полпути Стриженов остановился, ему вдруг вспомнилась Полина Антонова и ее хитрые, неудобные вопросы. Дмитрий резко обернулся к коллекционеру:

— Петр Петрович, простите, можно еще два коротких вопроса? Вы не подскажете, кто был любимым художником Игоря Солоновского?

Каменев смерил журналиста удивленным и недовольным взглядом, но ответил: