Смерть леди Далгат. Исчезновение дочери Уинтера

Брови Меркатор поднялись. Впервые за сорок лет торговец, пусть и неявно, намекнул на их родство. Затем она поняла, что ошиблась. Эразм Ним имел в виду себя и других калианцев; он вовсе не собирался включать ее. Порой Меркатор выдавала желаемое за действительное. Нет, она не хотела быть причисленной к калианцам, вовсе нет. Ее кожа и глаза имели подходящий оттенок, но она не была калианкой. И хотя Эразм Ним издавна твердил о своем благородном происхождении, его люди были грязью на улицах Рошели. А род Меркатор был навозом, который обходили даже калианцы. А сама Меркатор была…

– Твоя голова! – Эразм встревоженно махал рукой над собственной головой. – Прикрой голову!

Меркатор заметила экипаж, катившийся в их сторону. Быстро подняла насквозь промокшую шаль и прикрыла уши. Эразм отвернулся, сделав вид, будто поправляет товары на стропилах навеса. Экипаж проехал мимо.

– Они даже не смотрели, – произнесла она. – Занавески были задернуты.

– Это не важно. Если кто-нибудь увидит твои уши и подумает, что я имею дело с мир… – Он раздраженно посмотрел на Меркатор. – Возьми монеты и уходи.

Эразм положил монеты на прилавок, потому что не хотел, чтобы кто-нибудь увидел, как он дает мне деньги, или опасался случайно меня коснуться? Порой Меркатор также выдавала за действительное нежелаемое.

Она не знала, что вероятнее или лучше.

– Прежде чем уйти, я должна спросить. Есть ли новости? Какой-то намек, что герцог начал действовать?

Это была настоящая причина, по которой она пришла. Ей требовались деньги, но еще сильнее требовалась надежда.

Калианец покачал головой, сердито нахмурившись. Его терпение иссякло. У всех заканчивалось терпение, и это было плохо. Опасно. Эразм повернулся на звук очередного экипажа и кинул мрачный взгляд на Меркатор.

Она взяла деньги, подняла жилет и свои узлы и ушла.

* * *

Зажатый между старыми открытыми коллекторами и речным водосливом, заброшенный квартал Рошели – известный его обитателям как Мелра, а всем остальным как Трущобы, – не мог похвастаться мощеными улицами, и дождь размыл узкие тропки из грязи, пепла и фекалий. Большинство зданий в этой части Рошели их обитатели давно покинули. Поскольку у нынешних жителей не было ни средств, ни прав на ремонт, крыши и стены рушились по мере гниения опорных балок. Люди Меркатор использовали остатки древесины в качестве топлива холодными ночами, потроша собственные убежища ради тепла. Старый лес вторгся в Мелру, желая вернуть давно похищенную территорию. Дров хватало, людям запрещалось валить деревья. Технически им не разрешалось жечь рухнувшие стены и лестницы. Полный список того, что запрещалось делать обитателям Трущоб, казался бесконечным. Однако Меркатор находила повод для радости. Одна вещь в этот список не попала: мир дозволялось жить.

Хотя жизнь ли это?

Меркатор переступала через закутанные в лохмотья фигуры, которые жались в каждом укрытом от ветра и сухом углу. Она шла на огонь небольшого костра, где полдюжины мир грелись под остатками крыши старой мельницы. Первой ее заметила Сетон, и на лице девочки расцвела улыбка. Девочка. Еще одна абсурдность. Меркатор следовало называть Сетон джин, однако даже в ее сознании старый язык угасал. Девочка – человеческое дитя, а не восьмидесятитрехлетняя мир, в которой было так мало человеческой крови, что она обладала традиционными светлыми волосами и синими глазами древних Инстарья и выглядела совсем юной. Но, как и в случае разрушенных домов, они работали с тем, что имели. И в сравнении с Меркатор Сетон была ребенком.

– Ты вернулась! – крикнула Сетон и покинула теплый круг возле костра, чтобы обнять Меркатор.

Это удивило Меркатор. Она не ожидала объятий и была потрясена столь открытым проявлением приязни. Когда девочка смело обхватила ее, не обращая внимания на мокрую одежду, и крепко стиснула, на глаза старой мир навернулись слезы. Она поблагодарила скрывший их дождь.

– Есть новости? – спросила Сетон.

– Прошло две недели, – сказал Ваймир. – Что-то должно было произойти. Уже почти весна.

Меркатор покачала головой, и радостные улыбки померкли.

– Нет, – ответила она и достала монеты. – Но у нас есть это. – Меркатор обошла костер и уронила по монете в каждую ладонь.

Когда настала очередь Сетон, девочка отказалась подставлять руку.

– Это твои деньги.

– Ты помогала мне собирать растения для краски.

– Но это все, – возразила Сетон. – Если бы ты позволила, я бы…

Меркатор взяла ладонь девочки и вложила в нее монету.

– В отличие от тебя мне не нужно выглядеть хорошенькой.

Лицо Сетон помрачнело.

– Красота – мое проклятие. Тебе об этом известно. Лучше бы я родилась уродливой калекой. Если бы не раса…

– С тех пор миновало много лет.

– Меня это по-прежнему преследует. Кроме того, что толку в красоте, если я выгляжу как мир, грязный эльф, который…

– Ты прекрасна, – заявила Меркатор. – Мы все прекрасны, даже Ваймир. – Она подмигнула ему. – Не позволяй невеждам убедить себя, что истина лжива.