Смерть, любовь и мужчины Елены Майоровой

Да, Лена умирала не за зашторенными окнами, не запиралась в ванной. Она, рожденная актрисой, всегда чувствовала на себе глаз камеры, видела публику. Да, она горела на глазах у людей, чтобы что-то им сказать. То, что они не услышали до этого дня. Можно, как Сергей Шерстюк, без конца возвращаться к тому, что вовремя не было услышано, но нельзя поучать мертвых, чувствуя себя профессионалом доживания до естественного конца. Вот что пишет журналистка «Известий» Е. Ямпольская в книге о Майоровой: «Актер, грубо говоря, не человек, он проводник, медиум. Антенна для улавливания позывных Вечности. Чем больше он опустошен и прозрачен, тем охотнее принимает в себя драматургический образ, чем реже подыскивает собственные слова, тем охотнее проговариваются через него силы земные и небесные. Лучшие актеры наполняются на сцене, а за ее пределами сдуваются, как проколотые шарики. Лучшие практически всегда не умны, потому что ум — помеха актеру, он начинает вытеснять его за пределы профессии, из области чистой эмоции в область преобладающего «рацио», к смежникам. «Мудрость» великих лицедеев, если вникнуть, — это эхо, оставшееся после крика Вечности, которое еще долго и звонко отражается в закоулках пустой души. Кто вынашивает плод собственной личности, тому трудно забеременеть чужой. То есть — чем меньше в человеке человека, тем больше в нем актера». Чувствуете, какая мудрость подобралась к актерским душам, которые и не души вовсе, и к актерским телам, которые и не тела вовсе, поскольку не могут вынашивать плод собственной личности и потому могут забеременеть другой? Комментарии тут излишни. Скажу лишь, что глупый актер, как любой глупый человек, — он и по улицам, и по сцене ходит, как идиот, он и смотрит дырками вместо глаз. И когда он вынашивает плод собственной личности, лучше бы у него случился выкидыш.

Кино и театр — это чудо, большой актер — счастье для человечества, но, как правило, горек его путь, потому что трудно тащить и слишком много чужой любви, и еще больше зависти. В книге Ямпольской слова «симптомы» и «диагноз» употребляются чуть реже, чем в справочнике участкового врача. Вот домашнее видео. Лена весела, хлопотлива, как хорошая хозяйка. Через какое-то время она уже немного бузит, еще через какое-то — грустно сидит на диване и жалуется на тоску. Симптом! Чего? Посадите сто человек перед домашней видеокамерой, дайте им какое-то количество водки и посмотрите, на кого они будут похожи. Если среди них окажется чукча по национальности, то бузить и грустить он будет не меньше полугода. У чукчей в крови генетически нет фермента, с помощью которого алкоголь покидал бы организм быстро. Это никакой не симптом — реакция человека на спиртное. У Майоровой не было запоев. После вечерней или ночной выпивки она являлась на репетицию или на съемочную площадку совершенно ясным человеком. У нее не было признаков алкогольной деградации: ее способность к самоанализу, память, эмоциональная глубина лишь оттачивались с возрастом. Высоцкий был откровенным алкоголиком и наркоманом, он, конечно, убивал себя, так невыносимо было постоянно испытывать боль и трепет слишком яркого ума, слишком богатой души. Но кто сказал, что гением быть легко, что это вообще выносимо? Наверняка ему советовали обычные люди пить на ночь ромашку, делать зарядку, прикладывать к чему-то горчичники. Но он не мог отвлечься от своей миссии — сказать и пропеть, сколько успеет. Он из-за этого спать не мог. Я знаю, как надрывал себе сердце мудрый Евгений Леонов. А ведь он только на технике мог бы всегда и везде оставаться лучшим. Как дрожал перед каждым спектаклем великий Олег Борисов, умница, способный принять в свою переполненную душу любое чужое страдание. И как пыталась бежать от своих несчастливых героинь Елена Майорова. А задолго до нее так же безуспешно пыталась стереть из памяти и души свои роли и свою несчастную любовь красавица и тоже школьная отличница Вивьен Ли. Разочаровавшись в жизни с ее страшным искусством для развлечения публики, она убила себя менее демонстративно, чем Лена Майорова. Она просто отказалась лечить свой туберкулез и позволила себе захлебнуться кровью. А психиатры, об отсутствии которых рядом с Майоровой так горюет Ямпольская, в свое время здорово помогли Екатерине Савиновой. Так, что она положила на рельсы свою бесценную и никому не нужную голову перед летящим поездом. Богата ведь талантами Россия. И на каждый талант есть особый режиссер с особым предложением, чиновники, в чьей власти перекрыть дыхание. Критики, которые в любой беде обвинят именно талант.

Еще симптом, оказывается, легко просматривался в поведении Елены Майоровой. Она очень чисто убирала квартиру, мыла полы, раскладывала вещи по своим местам. Шерстюк, смеясь, называл ее Мойдодыровой. Значит, вытекает у Ямпольской, — не было порядка в ее душе. Не умела она его там навести. Вязала она в свободное время, любила с друзьями встретиться: стало быть, не было умных мыслей в пустой, как выше открытым текстом было сказано, голове.