Смерть на берегу (СИ)

Перилей после недолгого колебания протянул Абанту свое тяжелое боевое копье. Тот уверенно взял его в руки, подошел к суку и, широко размахнувшись, попытался вонзить острие в древесину. Перилей, не удержавшись, негромко хмыкнул - деревяшка, словно ее пнули, скакнула прочь, а копье глубоко ушло в песок, зарывшись по самое древко. Абант, слегка поднатужившись, выдернул его и спросил:

 

- Еще?

 

- Нет, - качнул головой Одиссей. - Уверен, что тебе приходилось резать баранов, и там ты справлялся намного лучше, да, Эвандр?

 

Тот вздрогнул, словно его ударили, а Одиссей, удовлетворенный увиденным, продолжил:

 

- Еще я думал о том, что произошло, что стало причиной для убийства? Если бы Телемон повздорил с кем-то сейчас, об этом и знали бы, да и усыплять не стали...

 

- Он виновен в смерти моей жены, - перебил Одиссея Абант, шагнув к нему. - Он...

 

Старший из меотов мягко шагнул навстречу и, сделав подсечку, рванул копье, которое раб все еще держал в руке, на себя. Все это произошло очень быстро: вот Абант делает шаг, а вот он уже летит на песок, и копье из его руки, оказавшись в руке меота, нацеливает хищное жало острия прямо в шею.

 

- Оставь его, - качнул головой Одиссей. - Он не хотел причинять мне вред. - Он проследил, как раб встает с песка и произнес: - Я не знал о твоей жене. Нет-нет, - видя, что тот снова хочет что-то сказать, Одиссей жестом заставил его замолчать. - Я сейчас хочу поговорить о другом. О событиях, случившихся с разными людьми примерно в одно и то же время. Эвандр, до того славившийся своим гостеприимством, становится затворником. Никандр и Клеострат уезжают из родных мест и через некоторое время появляются на Итаке. Аскалаф заводит нового раба. Телемон уезжает из Орхомена по торговым делам и селится в Ливадии. И я спросил себя - а могло ли случиться так, что все это произошло по одной причине? Событие, случившееся еще немного ранее. Я говорю про смерть юной Иолы.

 

Клеостат тихо, но отчетливо помянул предков Одиссея и их противоестественные связи с животными, Эвандр словно закаменел, а Строфий мрачно поглядел на Одиссея и спросил:

 

- И что ты решил?