Смерть на Кикладах

– Да, у меня сегодня будет еще один гость, вернее, гостья, – непонятно ответил испанец, глядя куда-то в сторону. – Но думаю, что до ее визита у меня есть еще пара часов… Долорес уехала в поездку на Санторини на пару дней. Я настоял. По этому поводу у меня к вам чуть позже будет просьба, Алекс. Ну, а пока начнем с самого начала. Помните, во время нашего знакомства вы заикнулись о том, что тоже бывали в Ронде, но вам не удалось ни разу побывать на корриде? Обычно я избегаю этой темы. Но сейчас я должен рассказать вам всё, – испанец сделал еще глоток вина из бокала. – Мне было двадцать четыре года, десять из которых я бредил корридой, в ней была вся моя жизнь. Для паренька из захолустной деревни в Андалусии я сделал головокружительную карьеру. Я стал известным тореро. А вы вряд ли себе можете представить, Алекс, что это значило – быть испанцем и известным тореро в двадцать с небольшим, когда кровь твоя бурлит и кажется, что вся жизнь впереди, а мир распахнул тебе двери, – и все вокруг создано только для тебя, стоит лишь протянуть руку! Деньги, слава, женщины, лучшие вина, – все было мне доступно. Друзей – тысячи, моё имя гремело. Лучшие арены, лучшие быки! Ронда, Севилья, Памплона, Барселона, Кордова и Мадрид! Меня называли достойным преемником великих матадоров: Хуана Бельмонте и Хоселито Гомеса. Мой стиль сравнивали со стилем самого Рафаэля Гонсалеса! Я никогда не тратил больше двух ударов шпагой, чтобы убить быка в решающем поединке. Один удар – вот к чему всегда стремился я на арене. Мой глаз был точен, а руки – тверды, как железо. Если бы вы могли видеть меня, мой друг, со шпагой в правой руке и с мулетой – в левой, стоящим напротив быка, у которого еще остались силы, чтобы сделать последний бросок! Мы замираем друг напротив друга, и неожиданно бык срывается и летит мне навстречу, навстречу своей смерти, – и тут моя шпага пронзает его сердце, проходя между ребрами! Два уха и хвост в качестве приза мне вручались сразу, на глазах у зрителей. А сколько раз я покидал арену на плечах у восторженно ликующей толпы! Я зарабатывал очень много. Миллионы песет! Часть откладывал, но и без счета спускал на содержание своей квадрильи, подарки родне, женщинам и бесшабашные гулянки, которые организовывал для друзей. Но денег было много, и они никогда не кончались. Деньги и слава! Слава лучшего матадора Андалусии!

Испанец сделал паузу и снова наполнил бокалы.

– Почему я вам все это рассказываю, мой друг? Я не хвастаюсь, о, нет… Я просто хочу, чтобы вы поняли, что я принес в жертву, когда встретил свою Элени. Она, как вы догадались, была гречанка. Она училась в Университете в Салониках, на медицинском факультете. На празднике в Севилье, после выступления, когда я убил великолепного быка одним ударом, нас познакомили друзья. О, какая гордая и прекрасная девушка, подумал я тогда, она непременно будет моей! Ведь я великий матадор! Мне и в голову не приходило, что кто-то может быть ко мне равнодушен. Ведь раньше, чтобы получить женщину, мне стоило только захотеть! Но оказалось, что в ее сердце нет места для корриды. Там жила другая испепеляющая ее страсть: она уже тогда, в свои двадцать с небольшим, хотела, ни больше ни меньше, счастья для всех и для каждого! – Испанец тепло улыбнулся воспоминаниям молодости и снова пригубил свой бокал. – Я не слишком утомил вас, мой друг, своим рассказом?

– Нет, нет, Карлос, я очень внимательно вас слушаю, – ответил Смолев. – Продолжайте, прошу вас.

– Оказалось, что моя возлюбленная считает корриду пустой и жестокой забавой, бессмысленной тратой времени и сил. Она так и сказала мне тогда. Как сейчас вижу ее стоящей у окна и гордо бросающей мне в лицо эти слова: «Ты прожигаешь свою жизнь, Карлос! Ты тратишь ее бессмысленно и впустую. А мог бы помогать людям! А то, что ты делаешь, – это убийство, кровавое убийство и ничего больше!»

Испанец покачал головой и рассмеялся.