Смерть на винограднике

Полик вскинул бровь. Ему и в голову не приходило, что Верлак закажет вино не из Франции.

– Вы из Аргентины? – спросил Верлак.

– Да, и я счастлив сообщить, что оно не только прекрасно сочетается со второй половиной вашего ужина, но и в целом… божественное.

Верлак улыбнулся и вернул ему меню.

– Значит, пьем аргентинское.

– Вы только посмотрите на них, – продолжал он, когда принесли mise en bouche[35]. -Прямо как «тарт татен» в миниатюре. – Судья и комиссар старались есть не слишком быстро, наслаждаясь тонкой масляной корочкой и сочными ломтиками белых грибов, выложенными слоями, – как яблоки на знаменитом французском пироге.

Через десять минут они уже сидели в зале ресторана лицом к окнам и заходящему солнцу. Рислинг откупорили, Верлак предоставил Полику право первой пробы. Одну за другой им приносили большие белые тарелки, в основном с овощными блюдами. Оба едока молчали, пока не попробовали сладкий лук, поджаренный на медленном огне и поданный, по выражению официанта, с «лакричным порошком», который на самом деле был сладковато-острой смесью оливок, сахара и молотого миндаля. После этого блюда мужчины снова разговорились.

– Как думаете, здесь подают «Гаргуйу», хотя сейчас и осень? – спросил Полик, вращая золотистое вино в бокале.

– Надеюсь, да, – ответил Верлак. – Кстати, а что это такое?

– Местное выражение. Так называется крестьянское рагу из картофеля, воды и окорока.

– А теперь – и фирменное блюдо ресторана Бра. – Верлак увидел, что к их столу снова приближается официант. – Я видел его разновидности почти в каждом дорогом ресторане, где ел за последние десять лет.

– «Гаргуйу», – объявил официант, осторожно ставя две белые тарелки, содержимое которых поражало буйством красок. Оба едока склонили головы набок, словно чтобы было проще сосчитать количество овощей, полевых цветов и пряных трав, которые им подали.

– Лепестки белых роз, – отметил Верлак, думая о Клотильде и розарии аббатства.

– И маки… – Полик подхватил на вилку тонкий лепесток. – А еще – темно-лиловые анютины глазки, из тех, которые кажутся почти черными.

– А еще – репа и редис, – Верлак разглядывал бритвенно-тонкие ломтики овощей. – Плоды осени.

– Половину этой растительности я даже назвать не могу, – признался Полик. – А я ведь родом из этих мест.

– Я где-то читал, что Бра начинает день, завтракая съедобными цветами и дикими травами.

– Вот это называется высокая кухня! Кому она нужна, эта белужья икра?

После шестого блюда – ослепительно-белого мяса морского ангела, политого, как было сказано в меню, «маслом черных оливок», – в зал вышел Мишель Бра. Посетители, которые до тех пор негромко беседовали друг с другом, разразились восторженными аплодисментами.

– Я слышал, скоро он передаст управление кухней сыну, – сказал Полик, откладывая вилку. – Похож на Андре Продо, верно?

– Да, и на моего школьного учителя химии, вплоть до круглых очков. Он идет сюда!

Верлак и Полик поспешно отодвинули стулья от стола и начали вставать. Шеф-повар подошел к их столу.

– Прошу вас, сидите, судья Верлак и комиссар Полик, – попросил Бра. – Как вам ужин?

– Великолепно!

– Изумительно!

– Мне больше всего понравился «Гаргуйу», – признался Полик, – хоть я и не особо люблю овощи.

– А мне – морской ангел, – добавил Верлак.

Бра улыбался, приятно удивленный их воодушевлением.

– Он такой… белый и черный, – продолжал Верлак, чувствуя себя глупо, но не в силах точнее передать свои ощущения от блюда.

– Именно это я и пытался выразить, – объяснил Бра. – Я назвал свое блюдо «Тьма и свет». Оно как плато Обрак: плотные черные тучи и темные холмы, и вместе с тем – яркий свет, которым мы обязаны большой высоте над уровнем моря.

Верлак улыбнулся.

– Вы когда-нибудь бывали на вересковых пустошах Йоркшира? – спросил он. – Они похожи на Обрак.

– Охотно побывал бы, – ответил Бра. – Может, доведется когда-нибудь.

– А масло из черных оливок? – спросил Полик. – Чем оно примечательно?

– Из черных оливок для него мы вынимаем косточки, после чего томим мякоть в печи всю ночь, – рассказал Бра. – На следующий день смешиваем ее с оливковым маслом и поливаем этой смесью морского ангела все время, пока он тушится.

– На медленном огне?

– Да, иначе он начинает горчить.

– А снаружи уже тьма кромешная, – заметил Верлак, которому нравилось говорить о ландшафтах, а не о рецептах, которые, как он знал, забудутся уже на следующий день.

– А с ноября по апрель здесь повсюду будет слепящая белизна, – поддержал тему Бра. – Туман и снег. Тьма и свет. Хорошего вам вечера, господа.

– И вам хорошего вечера, и спасибо, – чуть ли не хором ответили Верлак и Полик.

– Вот и вся прошлая неделя была такой, – добавил Верлак. – Тьма и свет.

Полик кивнул, глядя, как официант ставит на стол очередное блюдо.

– Согласен. Нераскрытые убийства – тьма. А Альбер Боннар, раздающий винтажные магнумы парикмахерам и аптекарям, – свет.

Раскладную койку поставили в углу большой комнаты, белые покрывала на обеих кроватях были приветливо откинуты. Присев на край кровати, Полик по мобильнику отправил фотографии своего ужина Элен и Лии.