Смерть надевает маску

– Значит, Сэнди и его прекрасная супруга вычеркнуты из списка подозреваемых по твоей личной милосердной воле. Я уже говорил тебе, дорогая: нельзя «извинять» людей и не подозревать их лишь потому, что тебе они симпатичны.

– Интуиция, – пояснила я игриво.

– Вот оно что.

– Мистер Дуглас-Хьюз очень респектабельный джентльмен. Не могу представить, чтобы он оказался замешан в такой грязной истории. А Мэйми… Ну, она же так мила и изящна! Нет, – заключила я решительно, – я совершенно уверена: ни один из них убийцей быть не может.

– Признаю, для американки миссис Дуглас-Хьюз очень обаятельна. Но о ее прошлом мы почти ничего не знаем. Все эти ревю – рассадник грязных секретов. И у мистера Дуглас-Хьюза наверняка очень много личных тайн. Джеймс Харкер запросто мог узнать о какой-то из них.

– Им и так уже промыли косточки в прессе. Одним секретом больше…

– Люди убивают и за меньшее.

– Майло, сегодня ты ужасно прагматичен.

На его лице появилась улыбка:

– За это меня укоряют в первый раз в жизни, моя дорогая.

Принесли кофе. Пока не ушел официант, мы сидели в уютной тишине.

– Очень приятная комната, – сказала я, попивая кофе и осматриваясь.

Наши глаза встретились: Майло смотрел на меня, не отводя взгляда, и мне пришлось побороть трепет в груди…

– С домом ни один отель не сравнится. Мне не терпится вернуться обратно в мягкую постель, к любящей жене… Как долго я должен здесь оставаться?

Когда он смотрел таким взглядом, было очень сложно сопротивляться чувствам… Как же сильно я его люблю!

– Не знаю, – ответила я, воскрешая в памяти принятое решение. – Мне нужно время, чтобы все обдумать, но если говорить начистоту, возвращаться к этому не хочется. Уверена, ты понимаешь, как все это неприятно.

– Позволишь рассказать тебе, что произошло?

Я посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, насколько искренне он настроен.

– Ты будешь честен?

– Да.

– Лучше горькая правда, чем сладкая ложь, Майло.

– Я дам тебе правду. – Майло поставил бокал на стол и повернулся ко мне. – Один поцелуй. И больше ничего – ни до, ни после.

– Почему ты ее поцеловал? – спросила я мягко.

– Я не целовал. Это она меня поцеловала. Я не думал, что она это сделает.

– И ты, бедняжка, не смог ее остановить, – произнесла я язвительно.

– Позволь закончить.

Я махнула рукой: пожалуйста. Было сразу понятно, что его история курам на смех. Но я позволила ему оправдаться.

– Они сделали снимок в самый удобный для них момент – как только она поцеловала меня, я сразу же отпрянул. Я тут же отвез ее в отель и с тех пор ни разу не видел. Больше ничего не было. Все, что говорили до, – это просто слухи. И она сама начала им верить.

– А как ты вообще оказался с ней рядом? Ты же говорил, что едешь в Бедфордшир.

– Я и поехал в Бедфордшир. Я встретил ее на вокзале, а там она попросила меня составить ей компанию и немного выпить. Мне показалось, что ничего плохого это не сулит.

Я вздохнула:

– Ты же понимаешь, я не поверю в то, что ты не знал ее намерений – она же так явно показывала свой интерес.

– Зато у меня к ней не было никакого интереса. Думаю, именно это имеет первоочередное значение.

– Нет, Майло, – сказала я. – Первоочередное значение имеет то, что ты не видишь в своем поведении ничего дурного. Даже если твое сомнительное описание произошедшего – правда, даже если ты всего один раз поцеловал ее – это не играет роли. Даже если случилось, по твоим словам, дикое недоразумение, это не отменяет того факта, что тебе все равно, как ситуация выглядит со стороны.

– А почему это должно меня волновать? – отозвался Майло. – С чего мне заботиться о том, что кто-то там может подумать?

– Потому что для меня это важно, – объяснила я, стараясь говорить спокойно. – Я уже устала от того, что выгляжу как дурочка. Знаю, что говорят: бедняжка миссис Эймс страдает и молча терпит, пока ее муженек вместе со своими любовницами галопирует от газеты к газете. Но я не стану терпеть молча. Больше не могу.

– Я же говорю: все это ничего не значит.

– Нет смысла повторять это снова и снова, – произнесла я устало. – Раз ты не в состоянии понять, почему мне не нравится, что ты ужинаешь, целуешься и что там еще делаешь с другими женщинами, то нам больше не о чем разговаривать.

Я поставила кофе на столик и поднялась. Майло встал следом.

– Эймори, это смешно.

– Утром я виделась с мистером Ладлоу, – сказала я внезапно. Я не собиралась говорить о том, что одним из неприятных вопросов, которые я решала все утро, был визит к нашему юристу, но сейчас настал подходящий момент. – Решила, что тебе лучше знать об этом: на консультации он подобрал мне… варианты на будущее.

Эта новость застала его врасплох: в его лице я распознала удивление, которое Майло, как всегда, сразу же постарался скрыть.

– Не говори, что ты серьезно об этом думаешь.

– Естественно, я серьезно, – сообщила я, степенно посмотрев ему в глаза. – Я в жизни не была так серьезна.

– То есть ты хочешь развестись? – спросил он с внешней невозмутимостью, но при этом напряженно на меня глядя.

Я отчаянно пожала плечами:

– Наверное, по-другому уже никак нельзя. Наверное, мы не подходим друг другу…

– Абсурд.