Смерть пахнет сандалом

День был пасмурный, и в судебном зале горел десяток больших свечей из бараньего жира. Пламя свечей трепетало, повсюду летела копоть. От горящего бараньего жира разносилась едкая вонь. Голова снова закружилась, подступила тошнота, в желудке болталось что-то твердое, переворачивалось, на губах выступила вонючая жидкость. Его вывернуло наизнанку. Стало стыдно, появились даже угрызения совести. Он вытер рот и бороду и только собирался сказать что-то в извинение, как услышал разносящиеся из темных уголков по сторонам зала приглушенные, ритмичные, изощренные звуки: – «У… Вэй». Этот звук Сунь Бина сильно испугал, сначала он не понимал, что ему и делать. В этот миг один из конвоиров пнул его под сгиб колена, и он невольно опустился на твердый каменный пол.

На коленях оказалось легче, чем на ногах. А на душе значительно прояснилось после того, как желудок освободился от остатков еды. Он вдруг ощутил, что не стоит хныкать и дрожать от злости. Натворил что-то – отвечай. Подумаешь, снесут голову – рана с плошку останется. Судя по всему, жалеть его начальник уезда не станет, прикидываться дурачком тоже не стоит. Как ни крути, семь бед один ответ, не лучше ли показать геройский дух? Возможно, после двадцати лет на сцене, про него еще что-нибудь напишут и споют, тоже, считай, оставит после себя добрую славу. С этой мыслью он почувствовал, как горячая кровь забурлила в жилах и яростно запульсировала в висках. Сразу ослабли жажда во рту, боль в животе и немощность во всем теле. Глаза увлажнились, снова стали двигаться глазные яблоки. Голова тоже заработала лучше. В памяти пронеслось множество трагических обстоятельств, в которые попадали сыгранные им на сцене герои – настоящие мужи, а заодно и слова из этих арий.

«Пусть пес-чиновник бьет батогами, стиснув зубы, смогу я ответить за себя!»

Он выпятил грудь, поднял голову, а служащие, преисполненные сознанием своей власти в этой мрачной обстановке, продолжали тянуть свое:

«У… Вэй…»

Первое, что он увидел, подняв голову, был начальник уезда. Тот сидел с прямой спиной под доской с горизонтальной надписью «Честный и справедливый», в ярком свете от свечи, за тяжелым и увесистым канцелярским столом с кровавокрасной резьбой, с красным лицом и длинной бородой, внушительный, как статуя божества. Начальник уезда неотрывно разглядывал его. Сунь Бин невольно признал, что у того на самом деле была благородная внешность, он оказался не таким, каким его описывал этот болтун Ли У. Особенно борода, падающая на грудь, действительно длинная и шелковистая, как лошадиный хвост, каждый волосок дивный сам по себе. Невольно стало совестно, в душе зародились какие-то чувства сострадания к начальнику, словно к единородному брату после многолетней разлуки.

«В управе братья повстречались двое, в слезах помянули былое…»

Начальник уезда ударил деревянной колотушкой, и звонкий звук разлетелся по залу. От испуга только было расслабившееся тело Сунь Бина напряглось. Глядя на строгое лицо начальника, он сразу будто пробудился, поняв, что судебный зал не театральная сцена, начальник не бородатый молодец, а сам он не славный господин с расписным лицом[68].

– Коленопреклоненный, назови свое имя!

– Простолюдин Сунь Бин.

– Откуда родом?

– С северо-востока Китая.

– Сколько тебе лет?

– Сорок пять.

– Чем занимаешься?

– Руководитель театральной труппы.

– Знаешь, почему ты здесь?

– Ваш покорный слуга напился, болтал чепуху, оскорбил вашу милость.

– Что за чепуху ты болтал?

– Ваш покорный слуга не смеет повторить.

– Но ты все же скажи.

– Ваш покорный слуга не смеет повторить.

– Говори.

– Ваш покорный слуга сказал, что борода начальника не сравнится с порослью у меня между ног.

В зале с двух сторон исподтишка захихикали. Вновь подняв голову, Сунь Бин увидел, что на лице начальника вдруг промелькнула озорная улыбка, но она быстро сменилась поддельной серьезностью.

– Смельчак Сунь Бин, – проговорил, снова ударяя колотушкой, начальник, – почему ты захотел оскорбить меня?

– Ваш покорный слуга достоин смерти… Ваш покорный слуга услышал, что у вашего сиятельства борода хорошо растет, в душе не смирился с этим, вот и брякнул нелепицу.

– Хочешь со мной бородами помериться?

– Ваш… Ваш покорный слуга никаких достоинств не имеет, но считает, что борода на свете – первейшее дело. В роли Гуань Юньчана в пьесе «С мечом на пир» ваш покорный слуга даже накладными усами и бородой не пользовался.

«На восток гонит волны большая река, гонит западный ветер лодчонку, позади императорские палаты, впереди пучина дракона и логово тигра…»

– Встань, хочу посмотреть на твою бороду.

Сунь Бин встал, покачиваясь, словно в утлой лодчонке среди волн.