Смерть пахнет сандалом

– Господа шэньши, почтенные земляки, поводом к сегодняшнему мерянию бородами стали непочтительные речи смутьяна Сунь Бина, который оскорбил господина начальника уезда. Сунь Бин совершил тягчайший проступок, и следовало наказать его по закону, но так как это его первый проступок, начальник уезда явил милость и смягчил приговор. Чтобы убедить Сунь Бина в своей правоте, начальник уезда принял его вызов помериться бородами. Если побеждает Сунь Бин, то начальник прекращает его преследование по закону. Если побеждает начальник, то Сунь Бин сам выщипывает себе бороду и больше ее никогда не отращивает. Сунь Бин, все так?

– Так! – Сунь Бин вздернул голову. – Премного благодарен начальнику за великодушие!

Секретарь по судебным делам запросил мнение уездного. Тот лишь слегка кивнул, мол, начинайте.

– Меряние бород начинается! – громогласно объявил секретарь по судебным делам.

Тут Сунь Бин резким движением сорвал с себя рубаху, обнажив исполосованные плетью плечи, и закрутил вокруг головы большую косу. Затем подтянул пояс, топнул ногой, расправил плечи и глубоко вздохнул, сосредоточив всю силу тела, все движение на подбородке. В результате, словно по волшебству, его борода зашуршала, задрожала и через некоторое время обратилась в прямые железные пруты. Потом он поднял подбородок, выпрямился, стал опускаться и неторопливо погрузил всю бороду в воду.

Уездный Цянь не напускал на себя важный вид, пока Сунь Бин колдовал со своей бородой. Он стоял в сторонке и с усмешкой наблюдал за происходившим, обмахиваясь бумажным веером. Народ, покоренный его изящными манерами, поведение Сунь Бина воспринял как показное и отвратительное, в духе избиения на улице продавца поддельных лекарств. Когда Сунь Бин погрузил бороду в бочонок с водой, уездный Цянь сложил веер, который все это время держал в руках, и засунул в широкий рукав. Затем легким движением тела, поддерживая бороду обеими руками, тряхнул ею, и она вольно расправилась на ветру, от чего бедная Сунь Мэйнян чуть там же концы не отдала. Начальник тоже поднял подбородок, выпрямился, стал опускаться и погрузил всю бороду целиком в воду.

Люди вставали на цыпочки, вытягивали шеи, широко открыв глаза и пытаясь разглядеть бороды в воде. Но большинству это не удавалось, видно было лишь безмятежную улыбку уездного и напряженное багровое лицо Сунь Бина. У стоящих впереди, в сущности, просто не было возможности четко рассмотреть бороды в воде. Тому мешал яркий солнечный свет и коричневые деревянные бочонки.

Но секретарь по судебным делам, выполняющий обязанности судьи, и цзюйжэнь Шань ходили взад-вперед между бочонками, сравнивали обстановку и там, и здесь, и на их лицах разливалась радость. Для толпы секретарь громко выкрикивал:

– Кто из зрителей хочет посмотреть поближе, выходите вперед!

Перешагнув через скамейку, Сунь Мэйнян проскользнула на пару шагов вперед и очутилась перед уездным. Она не поднимала головы, но ей были ясно видны кончик его толстой косы, глубокий спинной желоб, белокожие крылья ушей. Губы пересохли, жадная мысль терзала душу, как мелкая букашка. Как хотелось нагнуться и сразу исцеловать все его тело нежными губами, но позволить себе такое ей не хватило смелости. В душе поднималось чувство, гораздо более глубокое, чем страдание. Несколько тяжелых слез капнуло на ладную шею уездного. Из бочки исходил слабый аромат. Борода начальника, волосок к волоску, отвесно свешивалась в воде, как раскинувшее корни водяное растение. Невозможно было отойти от него, но советник с цзюйжэнем настояли, чтобы она задержалась и у бочонка Сунь Бина. У того борода тоже вся была погружена в воду и тоже смахивала на водяное растение со множеством корней. Советник указал на плавающие на поверхности волосы с проседью:

– Видела, тетушка? Вот и скажи всем по справедливости! То, что мы говорим, не считается, в зачет пойдут твои слова. Говори, кто проиграл, кто победил.

Поколебавшись, Сунь Мэйнян глянула на раскрасневшееся лицо отца и в его красные – вот-вот кровь брызнет! – глаза. В них она прочла, что он на нее рассчитывает. Но следом она посмотрела в полные чувств, выразительные глаза уездного. Казалось, рот связало чем-то липким и густым. Советник с цзюйжэнем не отставали, и она со слезами в голосе произнесла:

– Начальник выиграл, а отец проиграл…

Две головы разом выскочили из бочонков, по мокрым бородам стекала вода. Обладатели бород помотали ими, и во все стороны дождем полетели капли. Они посмотрели друг на друга. Сунь Бин, вытаращив глаза и разинув рот, тяжело переводил дыхание. Начальник был безмятежен и невозмутим.

– У тебя, Сунь Бин, есть что сказать? – со смешком проговорил уездный.

Губы Сунь Бина дрожали, но он не произнес ни слова.

– Согласно уговору, Сунь Бин, ты должен выщипать себе всю бороду!

– Ну что, Сунь Бин, завязал узелок на память? Не дерзнешь теперь всякую околесицу нести?

Сунь Бин двумя руками поглаживал бороду и, задрав голову, вздохнул: