Смерть пахнет сандалом

Из-за больших ног – рокового изъяна – в двадцать лет она уже стала старой девой, которую никто не хотел брать замуж. Позже прекрасную, как цветок, Сунь Мэйнян, как это ни печально, выдали за Чжао Сяоцзя, мясника с восточной заставы уездного города. Когда Мэйнян переехала в дом мужа, мать Сяоцзя еще была жива. Эту женщину с маленькими ногами с души воротило от больших ног невестки, и она, в конце концов, стала мечтать о том, чтобы ее сын с помощью ножика для очистки мяса от костей привел в порядок ноги жены. Сяоцзя не отважился на такое, и старуха решила взять дело в свои руки. Сунь Мэйнян с детства жила вольной жизнью труппы, упражнялась с копьем и палкой, делала кульбиты, ее совсем не воспитывали в духе троякой покорности и четырех достоинств[70]

, она оставалась непослушным ребенком и в зрелости. А как стала женой, приходилось молча сносить обиды и оскорбления, хотя было тяжело до смерти. И вдруг свекровь на своих маленьких ножках набросилась на нее с ножом. Тут гнев, копившийся в груди Мэйнян, яростно выплеснулся. Ее ноги взлетели, в полной мере показывая преимущество больших ног и боевых искусств, которым она научилась в труппе. Свекровь из-за своих ножек вообще стояла неустойчиво, куда ей выдержать напор «летающих ног»? Стоило ногам невестки взлететь, как она тут же грохнулась на пол. Невестка подскочила и, усевшись на нее, как У Сун на тигра[71]

, задала ей трепку, да такую, что свекровь разрыдалась и наложила полные штаны. После такой выволочки свекрови занеможилось, пошли вспучивания в животе, и вскоре она преставилась. С тех пор Сунь Мэйнян обрела свободу и стала настоящей хозяйкой дома. Она устроила небольшую винную лавку и доставляла жителям уездного города желтое вино и готовую собачатину. Муж тупой, жена вольная, красавица заделалась кабатчицей, и торговля процветала. Городские бродяги слетелись было поживиться, но у них, похоже, ничего не вышло. И с тех пор Сунь Мэйнян получила три прозвища: фея с большими ногами, наполовину красавица и собачатинная Си Ши.

2

На десятый день после грандиозного меряния бородами, когда вал возбуждения, поднятый в сердцах обитателей уездного города непринужденными манерами и великодушием начальника Цяня, еще не спал, настало время многокрасочного праздника: смотрин жен.

По традиции каждый год восемнадцатого числа четвертого месяца в обычные дни строго охраняемый третий двор городской управы, куда не только простой народ, но даже уважаемые люди не могли как попало захаживать, был весь день открыт для женщин и детей. В этот день супруга уездного начальника с самого утра в сопровождении мужа сидела нарядная в третьем дворе и с улыбкой принимала гостей. Это был ритуал близости к народу, а заодно немного пускание пыли в глаза, мол, муж в почете и жена в достатке.

На манеры и внешний вид уездного народ уже насмотрелся, уши женщин тоже давно полнились слухами о происхождении и образованности его жены. Люди с нетерпением ждали наступления праздничного дня. Всем хотелось знать, какова супруга подобного небожителю уездного. Разговоры об этом давно носились по улицам и проулкам, словно ивовый пух: одни говорили, что она одарена редкой и бесподобной красотой, которая покоряет города и государства, другие считали, что у нее все лицо рябое, и вообще она уродливая, как воплощенный злой дух. Эти прямо противоположные мнения еще больше возбуждали женское любопытство. Молодые женщины, конечно же, хотели убедиться, что жена уездного очаровательна, подобно цветку и яшме. Женщины постарше и опытнее считали, что на свете не может быть такой совершенной красоты. Они больше желали увериться в правоте поговорки: «Добрый человек хорошей жены не найдет, урод цветущую ветку в жены берет». В доказательство они приводили красавицу жену предыдущего уездного начальника, человека ничем не выдающегося. Но молодухи, особенно незамужние, все так же принимая желаемое за действительное, рисовали себе образ жены нового уездного как спустившейся с небес красавицы.