Смерть Пинягина (СИ)

— Вот то-то же, — хмыкнул Абрам Леонтьевич. — Нас сортируют не по теоретическому вероисповеданию и национальности, а просто по языковому признаку. Даю голову на отсечение, что в наших очередях нашлось место и для парочки негров.

— С этим более-менее понятно, — осторожно согласился механик, — но вот меня с ходу зачислили в атеисты, хотя я считал себя верующим.

— А с Торой, извините, с Библией знакомы, хотя бы в общих чертах?

— Вы знаете, — замялся Пинягин, — как-то руки не доходили. Но зачем так сразу зачислять меня в атеисты?

— То есть вас это беспокоит? — уточнил собеседник.

— Ну да. Может неверующих здесь, — Пинягин опасливо оглянулся, — того..

— Не думаю, чтобы этот цирк затевался для конфессиональных разборок, — возразил Абрам Леонтьевич. — Это явно не пенитенциарное учреждение. Тут нечто иное. Вот, взгляните на номер. Видите — восьмизначный.

— Ну и что? — напрягся Пинягин.

— А то, что если бы он был шестизначным, вариантов на Россию точно не хватило, а так — в самый раз. Логично?

— Ага, — согласился механик. — А дальше как будут сортировать?

За время беседы их непостижимым образом влекло в пространстве строго в горизонтальной плоскости. В безмерном объеме пути транспортировки вели к маркированным проемам.

— С их возможностями можно было и сразу сбросить в нужную дыру, — проворчал Пинягин, на что собеседник возразил, что хозяева явно стремяться адаптировать прибывающих без излишних эксцессов.

— Тревожно как-то, — продолжал механик, — так что вы говорили про варианты?

— В первом приближении предполагаю грубую сортировку, — уверенно заявил Абрам Леонтьевич. — Догадываетесь, какую?

— Нет, — честно ответил Пинягин. — В голове только рай и ад. Ну, разве в чистилище отсидеться.

— Понимаю, — согласился собеседник, — у русских на вооружении Оккам впереди планеты всей.

— Извините, — опять сконфузился Иван Васильевич. — Что за Оккам? Нерусь что ли?

— А, — махнул рукой Абрам Леонтьевич, — если коротко, то все сложные вопросы русские стремятся решать предельно просто, самыми примитивными способами.

— Цепляетесь? — обиделся Пинягин.

— Да господь с вами, точнее уже с нами. Вы когда — нибудь слышали выражение «хитрожопый русский»? Конечно нет. А «хитроумный еврей»? Сколь угодно. Думаю, что ситуация здесь намного сложней.

Движение в пространстве еще более ускорилось. Окружающее расширялось во все стороны. Начались узловые развязки, на руках мужчин вспыхнули первые цифры номеров и толпы заметно поредели.

— Едем вместе, — порадовался Пинягин, — все не так страшно.

— Так вот, — продолжил Абрам Леонтьевич, — я полагаю, что нам предложат как минимум три основных варианта. Первый — поотираться здесь пару-тройку столетий, второй — отправят в иную реальность, а вот третий…

— Все-таки в ад? — не унимался механик.

— Да что вы? — изумился собеседник, — Если душа бессмертна, то как она может быть грешной? Если она существует вечность, то вряд ли будет отягощать себя подобными глупостями. Какие грехи?

— Земные, — потупясь, ответил Пинягин. — И все же, что за третий путь?

— Назад, на Землю, — вздохнул Абрам Леонтьевич.

— Это еще зачем? — опять не удержался механик. — Опять эта бодяга?

— Скажите, Иван Васильевич, вы когда-нибудь кому-нибудь завидовали?

— Не без этого.

— Наверняка о чем — то мечтали? Ну, хотя бы о зарплате побольше и работы, чтобы поменьше.

— Было дело, — расплылся Пинягин.

— А если вам это здесь предложат, то есть предмет зависти и мечтаний, то как вы отнесетесь к возвращению? Смелей, смелей, мыслите шире, Иван Васильевич!

— Ну, если квартиру в монолитке комнаты, эх… на четыре, да зарплату тыщ в 60, то подумать стоит.

— А если добавить жену-красавицу, детей-помощников, друзей, железное здоровье, а?

Пинягин выпал из разговора, ударившись в непривычные для мозга размышления.

А цифры на руке между тем вспыхнули уже в третий раз, а они с догадливым спутником продолжали оставаться вместе.

Наконец Пинягин поднял буйную голову.

— Скажите, а почему вы так уверенно об этом говорите, как будто побывали здесь?

— Простой анализ имеющихся фактов, — ответил Абрам Леонтьевич. — Вот в случае иного выбора начнется действительно неведомое.

Только сейчас Пинягин заметил, что окружавшая их раньше масса уполовинилась, а люди только-только начали приходить в себя. Откуда-то сбоку к ним подвалился мужчина с выраженной запойной внешностью и завопил:

— Мужики? Че происходит? Едем куда? И почему все без багажа?

— Молодой человек, разве вы не поняли? — пожурил его Абрам Леонтьевич, — вы же умерли.

— Я умер? Я те дам, морда. Хрен бы с вами со всеми, но почему я трезвый или не с похмелья?

— Тихо ты, недоносок! — стальным голосом осадил его Пинягин и в глазах выпивохи блеснула искра понимания, — на 15 суток захотел?

— Да я это.. — Мужчина неожиданно всхлипнул. Он открыл рот, но сказать ничего не успел — вспыхнула очередная цифра и на невесть откуда взявшейся развилке его унесло в сторону.

— Что же он так от агрессии к депрессии? — удивился собеседник.

— Да вы не берите в голову, — успокоил его механик, — эта братия всегда на грани истерики.

— Часто приходилось встречаться?