— Это я вам могу объяснить, — сказал Уимзи и объяснил.
— Ясно. Так вот, он стал на меня давить. Для начала потребовал половину, потом — больше. Самое ужасное, что, если бы он меня выдал, я бы потерял и работу, и деньги Смита, и все полетело бы в тартарары. Жена должна была родить, я просрочил уплату подоходного налога и, наверное, именно от безысходности связался с этой девицей, Вавасур. Естественно, это только усугубило мое положение. И однажды я понял, что больше не выдержу, сказал Дину, что закрываю лавочку, а он может делать все, что ему заблагорассудится. И только тогда он открыл мне всю правду и заявил, что я легко могу схлопотать двенадцать лет каторги за участие в распространении наркотиков.
— Подло, — сказал Уимзи. — Очень подло. А вам никогда не приходило в голову выдать сообщников, разоблачить всю схему и стать свидетелем обвинения?
— Нет, во всяком случае, не сначала. Я был напуган и не мог мыслить здраво. Но даже если бы я так и поступил, избежать больших неприятностей не удалось бы. Тем не менее, поразмыслив немного, я сказал Дину, что сделаю именно это. Тогда он заявил, что его выстрел будет первым, и показал мне письмо, которое собирался отослать Пиму. Это меня доконало. Я умолял его придержать письмо на одну-две недели, пока я все обдумаю. Кстати, что случилось с тем письмом?
— Сестра Виктора нашла его среди вещей брата и отослала Пиму, а он — по рекомендации нашей общей знакомой — привлек меня, чтобы я расследовал это дело. Он не знал, кто я. А я подумал, что в этом, вероятно, нет ничего особо интересного, но принял предложение поработать в агентстве, чтобы приобрести новый опыт.
Толбой кивнул.
— Да уж, опыта вы, думаю, поднабрались. Надеюсь, вам не пришлось заплатить за него так же дорого, как мне. Я не видел для себя никакого выхода… — Он замолчал и посмотрел на Уимзи.
— Наверное, лучше мне самому рассказать вам то, что было дальше, — предложил лорд Питер. — Вы все обдумали и решили, что Виктор Дин мерзавец и негодяй и его смерть не будет большой потерей для мира. Однажды Уэддерберн зашел к вам в комнату, давясь от смеха, потому что миссис Джонсон поймала Рыжего Джо с рогаткой и конфисковала ее, спрятав у себя в столе. Вы на редкость метко стреляете из любого вида оружия — недаром ведь вы способны поразить калитку с другого конца крикетного поля, — и поняли, как легко можно попасть в идущего по железной лестнице человека через световой люк. Если его не убьет снаряд, то может убить падение с лестницы, во всяком случае, стоило попробовать.
— Значит, вы действительно все знаете?
— Почти. Вы стащили ключ от стола миссис Джонсон во время обеденного перерыва, взяли рогатку и стали время от времени тренироваться в стрельбе на крыше. Кстати, один раз вы оставили там камешек, вы это знаете?
— Знаю. Кто-то неожиданно появился, и я не успел его найти.
— Да. И вот пришел момент покончить с Дином. Был прекрасный солнечный день, в какие открывают все световые люки. Вы нарочно помелькали в разных частях здания, чтобы никто потом не мог точно сказать, где вы находились в каждую конкретную минуту, а затем поднялись на крышу. Кстати, откуда вы узнали, когда именно Дин будет спускаться по железной лестнице? Ах да, и еще скарабей! Это была прекрасная идея — использовать скарабея, потому что если бы кто-нибудь его нашел, то, естественно, подумал бы, что он вывалился из кармана Дина, когда тот падал.
— Я увидел скарабея на столе у Дина после обеда; я знал, что он часто держит его там. Отослав Уэддерберна за чем-то в канцелярию, я позвонил Дину со своего телефона, сказал, что звоню из большого конференц-зала по просьбе мистера Хэнкина, который просит его спуститься туда по поводу текста рекламы «Хрустяшек» и прихватить из моего кабинета «Атлас мира». Пока Дин ходил за атласом, я стащил скарабея и выскользнул на крышу. Я знал, что ему понадобится некоторое время, чтобы найти атлас, потому что сам запрятал его под кучу разных папок и был уверен, что он пойдет по железной лестнице, потому что это кратчайший путь от моего кабинета к конференц-залу. Вообще-то накладка не была исключена: он мог пойти другой дорогой или, найдя атлас, вернуться за чем-нибудь к себе, мало ли что. Однако он появился на лестнице вовремя, и я выстрелил в него через световой люк в тот момент, когда он находился на четвертой ступеньке сверху.
— Откуда вы так точно знали, куда надо бить?
— Это довольно знаменательно: моего младшего брата случайно убили мячом для гольфа, попав ему именно в это место. Но, чтобы убедиться окончательно, я сходил в Британский музей и просмотрел соответствующую литературу. Очевидно, он еще и шею себе сломал, но этого я не предусматривал. На крыше я оставался до тех пор, пока не утихла суматоха, а потом спокойно спустился по другой лестнице, разумеется, не встретив ни одной живой души, поскольку все суетились вокруг трупа. Убедившись, что все прошло успешно, я не испытал сожаления, даже обрадовался. Более того, если бы все не открылось, у меня и теперь не было бы угрызений совести.
— Могу вас понять, — заметил Уимзи.