Смерть под кактусом.

Мегрэнь развела руками, а я недоуменно пожала плечами. Знал бы майор, как мне это самой интересно, — не задавал бы глупых вопросов. Однако направление его мыслей нравилось мне все меньше и меньше.

— Сычев... — Видно, майору надоело наблюдать наши кислые физиономии, и он развернулся к сидящему рядом огненно-рыжему старлею, — запишите показания... свидетелей... — И он окинул наш диван широким небрежным жестом. — Документы проверьте...

— Слушаюсь, товарищ майор! — живо откликнулся тот.

«Вот как, — искоса наблюдая, как по веснушчатой физиономии старлея разливается счастливая крокодилья улыбка, думала я, — оказывается, фамилия у Рыжего Сычев. Не иначе, кличка у него Сыч... Или он Клепа? Свинья продажная... Интересно, а какая фамилия у Хрипатого?»

Словно услышав мои мысли, Кокорев встал и, обращаясь к сидящему рядом с Рыжим, приказал:

— Тарасов, пошли со мной...

Майор направился к выходу, Хрипатый, блеснув капитанскими звездами на погонах, торопливо поднялся и отправился следом.

Мы с Мегрэнью проводили его взглядом. В дверях Хрипатый оглянулся и весело нам подмигнул.

Старший лейтенант Сычев долго перекладывал на столе какие-то бумажки, искал что-то в черной кожаной папке, доставал, снова убирал и, не переставая, бодро подвывал нечто вроде «Посею лебеду...». Наконец он угомонился, взял шариковую ручку и, радостно сияя конопатой физиономией, торжественно провозгласил:

— Итак! Ваша фамилия... имя... отчество?

Записав наши анкетные данные, он бросил ручку на стол и с усердием взялся за дело. Нам не оставалось ничего, кроме как, положа руку на сердце, честно и откровенно врать, щедро перемешивая правду с ложью и приправляя рассказ множеством пустых и ненужных подробностей. Рыжий смотрел на нас злыми глазами, но помалкивал, терпеливо выслушивая все, что мы говорили. Когда мы добрались до двух часов прошлой ночи, он уточнил:

— А что было потом?

Мы с подружкой потупились и покраснели.

— Так что же было потом? — с нажимом поинтересовался Рыжий, повысив голос.

Снующие вокруг люди перестали шуршать и с любопытством уставились на нас. Высокий улыбчивый парень в резиновых перчатках выглянул из-за двери спальни и укоризненно протянул:

— Эй, Саня! Что же ты девушек смущаешь? Смотри, вон ты их в краску вогнал! Нет бы спросить телефончик... Правда, девушки?

Отослав в сторону спальни ласковый взгляд, мы снова потупились.

— Ты, Кольцов, займись своим делом! — огрызнулся рыжий Саня и побагровел. Пару минут он сердито сверкал исподлобья белками, потом взялся за старое: — Так что было после игры в карты?

— После игры в карты мы легли спать... — детским голоском пролепетала Мегрэнь и активно затрепетала ресницами.

Переход из багрового в пурпурный мог иметь для Сани самые непредсказуемые последствия. Но тут, на его счастье, в номер вернулся Хрипатый.

— Вы выходили ночью из номера? — увидев напарника, Рыжий взбодрился и посуровел.

— Нет! — хором ответили мы с Тайкой и преданно уставились старлею в глаза.

Было похоже, что вопросы у старшего лейтенанта заканчиваются. Но на помощь ему пришел старший товарищ. Капитан Тарасов тратить время на мелочи и сантименты не стал и сразу взял быка за рога. Ему было за что на нас обижаться, мы это хорошо понимали и тоже делали Вид, что видимся первый раз в жизни.

Только сорок минут ушло на то, чтобы в мельчайших подробностях выяснить, когда, как именно и в какой последовательности мы укладывались спать прошлой ночью. Удовлетворяя до мельчайших капризов любопытство Хрипатого, мы с Тайкой, вывесив от усердия языки, едва не вывернулись наизнанку. Потом капитан Тарасов громко и дотошно выяснял, где и при каких обстоятельствах мы встречались с погибшим. Сычев записывал ответы с похвальным усердием.

— Медэксперт считает, — лениво начал Тарасов, — что смерть потерпевшего наступила около семи часов назад. То есть примерно в четыре часа утра. Что вы делали в это время?

— В это время мы спали, — твердо сказала Мегрэнь и посмотрела Тарасову прямо в глаза.

С первого раза он нам не поверил, поэтому долго подбирался то с одного боку, то с другого. Однако все было напрасно. Мы стояли на своем, и как капитан ни бился, ничего другого не услышал.

— Ну хорошо. — Тарасов говорил нарочито громко, по всей видимости для того, чтобы любому присутствующему было слышно, что показания выколачиваются из нас самым гуманным образом. — Благодарю за помощь. А теперь позвольте посмотреть ваши документы...

У меня заныло в животе. Если паспорта снова попадут к ним в руки, мы будем вроде пуделей на веревочке: хоть обтявкайся, но далеко не отходи...

Хриплый голос капитана дрожал от избытка благожелательности, но в глазах светилось неугасимое злорадство: вернуть столь бесславно исчезнувшие из их карманов документы для наших друзей было делом чести. Сычев взял первый приз за ширину улыбки и с видом победителя протянул руку:

— Паспорта, пожалуйста...