Смерть под колоколом

— Девка оказалась совсем недурна, это было совершенно ясно, учитывая, как она была одета... или, вернее, раздета! Я не тот человек, что упускает подобную возможность, поэтому, закрыв ей рот рукой, сказал: «Не кричи, закрой глаза и вообрази, что я приятель, которого ты ждала». Но она дралась как тигрица, и мне потребовалось время, чтобы добиться своего. Даже после этого она не могла сидеть спокойно. Она бросилась к двери и начала вопить, поэтому я задушил ее. Затем я втащил кусок материи в комнату, чтобы ее дружок не забрался по ней, и обшарил каморку. Ни одного медяка не нашел, только эти проклятые заколки! Вот и все. Теперь мне остается только приложить большой палец к бумаге, над которой трудится ваш писарь, и не надо мне зачитывать его писанину. Что касается имени девушки, то можете поставить любое, и дайте мне уже вернуться в тюрьму, у меня спина болит!

— Закон требует, чтобы преступник выслушал свое признание прежде, чем оставит на нем отпечаток большого пальца, — холодно заявил судья Ди.

Он приказал первому писцу громко прочитать записанное. Когда Хуан Сан с раздражением подтвердил, что все верно, бумагу положили перед ним, и он прижал к ней большой палец.

Судья торжественно произнес:

— Хуан Сан, я признаю тебя виновным в двойном преступлении — изнасиловании и убийстве. Никаких смягчающих обстоятельств у тебя нет, убийство это было особенно жестоким. Мой долг предупредить тебя, что власти, вероятно, приговорят тебя к очень суровой казни.

Он подал знак стражникам увести заключенного и вновь вызывал мясника Сяо.

— Несколько дней назад, — сказал он, — я обещал тебе, что правосудие свершится над убийцей твоей дочери. Ты только что слышал его признание. Воистину проклятие, которое Небеса наложили на эти золотые заколки, ужасно. Твою несчастную дочь изнасиловал и убил негодяй, который даже не знал ее имени. Ты можешь оставить здесь эти страшные заколки. Их взвесит ювелир, и суд возместит тебе стоимость серебром. У убийцы ничего нет, потому мне нечем заплатить тебе за пролитую кровь. Но вскоре ты узнаешь о мерах, которые я предприму, чтобы хоть немного возместить тебе твою утрату.

Мясник Сяо начал бурно благодарить судью Ди, но тот потребовал тишины и велел ему занять место в зале. Затем он велел начальнику стражи привести кандидата Вана.

Судья Ди внимательно посмотрел на студента и увидел, что он по-прежнему подавлен горем, несмотря на то что с него сняли обвинение в преступлениях. Признание Хуан Сана потрясло его. Он плакал.

— Кандидат Ван, — серьезно заговорил судья Ди, — я мог бы сурово наказать тебя за соблазнение дочери мясника Сяо. Но ты уже получил тридцать ударов кнутом, и поскольку я верю в твою искреннюю любовь к несчастной девушке, то думаю, что память об этой ужасной трагедии будет для тебя значительно более суровым наказанием, чем любое из вынесенных судом. Однако семье жертвы нужно возместить потерю. Поэтому я решил объявить Чистоту Нефрита твоей Первой женой посмертно. Суд одолжит тебе средства, необходимые для приобретения положенных обычаем подарков. На церемонии место супруги займет посмертная табличка с именем Чистоты Нефрита. После сдачи литературных экзаменов ты постепенно возместишь эту ссуду. Каждый месяц ты также будешь выплачивать определенную сумму мяснику Сяо, размеры ее будут установлены в зависимости от твоего официального жалованья, пока выплаты не достигнут пятисот серебряных слитков. Когда оба этих долга будут возвращены, ты получишь право взять Вторую жену. Но до конца дней твоей Первой женой будет считаться Чистота Нефрита. Мясник Сяо — честный человек, и ты будешь служить ему и его супруге, как почтительный зять. Они же, со своей стороны, простят тебя и заменят тебе родителей. А теперь ты свободен. Посвяти все свое время учебе!

Кандидат Ван, плача, несколько раз простерся перед судьей. Рядом с ним встал на колени мясник Сяо и поблагодарил судью Ди за мудрые решения, которые восстановили честь его семьи. Старшина Хун склонился к судье и прошептал ему на ухо несколько слов. Легкая улыбка пробежала по губам наместника округа.

— Кандидат Ван, — сказал он, — прежде чем ты уйдешь, я хочу разъяснить тебе кое-что. Твои показания о том, как ты провел ночь с шестнадцатого на семнадцатое, верны за исключением одной подробности, но ты здесь не виноват. Уже при первом прочтении дела мне показалось невозможным, чтобы колючки кустарника оставили на твоем теле столь глубокие царапины. Когда утром ты увидел груды кирпичей и заросли кустарника, ты, естественно, заключил, что находишься среди развалин старого здания. Но на самом деле ты пришел на участок, где строится новый дом. Кирпичи предназначались для внешних стен, каменщики установили ряды тонких бамбуковых шестов, обычно служащих креплением для внутренних перегородок. Вероятно, ты упал на шесты, острые концы которых и оставили такие глубокие следы. Если хочешь, поищи в окрестностях трактира «Пять вкусов», и я уверен, ты найдешь место, где провел ту судьбоносную ночь. А теперь можешь идти.