Смерть под куранты

– У меня к тебе еще один вопрос. Думаю, надо выяснить всё до конца. Я слышал, Жанна к тебе неровно дышала. Вроде как ты ей нравился.

– Я это знаю. Она не раз намекала мне, что не против. Но мне это было совершенно не нужно. Сдалась мне эта рыжая толстуха… Квашня квашней.

– Ну, не совсем толстуха, не совсем квашня, скорее – пышечка.

– Правильно, – закивал Макс. – Она ведь не убивала у тебя жену. Хотя косвенно, может быть, и… поспособствовала.

– Вот именно!

– Если ты хочешь сказать, – продолжил прерванную мысль Макс, – что это может быть мотивом, то ошибаешься. Я Жанке сразу дал понять, что ничего у нас с ней никогда не будет. Даже если ей удастся нас с Ленкой развести. В таких вопросах я предпочитаю конкретику.

Стас выключил увеличитель, поставил его на то место, где он и стоял, хотел накрыть простыней, но Макс жестом остановил его:

– Скрывать его не имеет уже смысла. Сейчас ты знаешь то же, что и я. Скажи, мы приблизились к разгадке?

– Как ни странно, нет, – усмехнулся, сыщик. – Мотив по-прежнему остается за семью печатями. Второе и третье убийства – скорее следствие первого. Не было бы первого, не было бы их. Вопрос вопросов – что послужило причиной первого?

– Возможно, ответ на него, как бы это дико ни звучало, знала Ленка. Не зря же она под столом твою Валентину ногой…

– А вот это мы сейчас выясним.

Стас решительно поднялся и направился к выходу.

– Погоди, не спеши, – спохватился журналист. – Не забывай, что для всех я еще пьяный в дупель, и тебе вряд ли чем-то смогу помочь. Ты будешь действовать один.

– Твоя помощь и не потребуется. Я всё, что нужно, сделаю сам.

– Погоди, извини за любопытство. – Макс буквально приклеился к карману брюк сыщика. – Что у тебя в левом кармане. Не пистолет, случайно?

Стас рефлекторно сунул руку в карман и, достав оттуда японский диктофон, протянул Максу.

– Мне Мила вручила, говорит, пригодится в следствии. А я даже не знаю, как им пользоваться.

Принимая диктофон, Макс округлил глаза.

– Ты что, это голубая мечта любого журналиста! – полушепотом заявил он. – Супервещь! Незаменима в любом интервью! У меня такого нет, хотя мечтаю.

– А мне-то как она может помочь?

– Еще как может, ты что! – Макс почти силком усадил сыщика обратно на кровать. – Например, разговариваешь ты с преступником. А диктофон спрятан под рубахой. Он не знает, что ты записываешь его речь, а ты фиксируешь всё в высоком качестве!

– Объясни тогда, как с ним обращаться.

Журналист открыл отсек, откуда выкатились две батарейки.

– Отлично, все укомплектовано. Тут, по идее, ничего сложного нет, – сообщил он, нажимая на кнопки. – Как в магнитофоне. Вот «запись», вот «стоп», вот «воспроизведение», вот перемотка туда-сюда. По стрелке. Вот громкость.

– Погоди, дай закрепить материал. – Стас повторил те же самые манипуляции, что и Макс. – У меня дома есть кассетный магнитофон, в принципе похоже.

– Тогда ты справишься без проблем. Но надо придумать, как тебе его на грудь повесить, чтобы было незаметно.

– Зачем на грудь? – удивился сыщик. – Как пионерский галстук?

– Очень смешно, – с укоризной покачал головой журналист. – Под рубаху, я имею в виду. Чтобы Лёвик не заметил. Только включить не забудь.

Макс окинул комнату взглядом, ища, на что бы повесить диктофон, потом вышел на балкон, отвязал веревку, по которой недавно они оба поднимались, и с помощью ножниц начал отделять тонкие волокна.

Какое-то время Стас молча наблюдал за действиями бывшего одноклассника, потом поинтересовался:

– Ты хочешь, чтоб петля, которая была на шее Жанны, теперь красовалась у меня под рубахой?

– Что тебя смущает? – невозмутимо спросил журналист, перекручивая нити. – Здесь килограммовая плотность не нужна, диктофон весит всего ничего.

– Я о другом, – заметил сыщик. – Это все равно что укрываться одеялом, которым был накрыт покойник.

– Вон ты о чем, – прыснул от смеха Макс. – Не знал, что такой суеверный. Хочешь, я промою нитки? Или послюнявлю, если тебе легче станет от этого. Готов на все!

– Ладно, не юродствуй.

– Теперь давай начнем официальную запись. Заодно и проверим, работает ли. – Макс нажал на красную клавишу. И произнес хорошо поставленным голосом: – Сегодня первое января тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года. Шесть часов двадцать минут утра. Мы расследуем череду загадочных убийств, совершенных в новогоднюю ночь на обкомовской даче Снегиревых…

Медленно спускаясь по ступенькам, Стас оглядел сверху гостиную. Лёвик по-прежнему дремал, уронив голову на руки. Супруги Снегиревы о чем-то шумно разговаривали на кухне.

Разбуженный появлением сыщика, фотограф сладко зевнул, потер глаза:

– А, наш Эркюль Пуаро пожаловал! Приятно!

– Да, пожаловал, – констатировал Стас, как бы подчеркивая, что никакие актерские ухищрения фотографу не помогут. – А ты думал, я уже на том свете? Только не надо прикидываться овечкой, которая подвернула копытце.

– Начало мне нравится. – Лёвик неспешно принялся протирать очки одним из множества своих платочков. – Интересно, как дальше будет разворачиваться сюжет. Овечкой меня еще в этой жизни никто не называл.