Смерть под старой ивой. Приступ жадности

– Теперь отставили рефлексию – и вперед, в архив. На оцифровку, – подвел жирную черту под разговором молчавший доселе Стас-старший. Он тоже кое-что не любил, особенно драматические паузы в исполнении тех, кто должен пахать как проклятый.

Глава 6. Жертва случайностей – 2

На огромных, как на вокзале, часах высветилось 23:30. Он оторвался от монитора, размял шейные позвонки и с наслаждением прикрыл сухие глаза. Болят они, как будто под веки песку насыпали.

Мелкие строчки статистики, побед, поражений, отмены матчей, отчеты, сообщения пресс-служб о травмах, вакцинациях, скандалах, разводах и свадьбах, состоянии здоровья – все это продолжало пробегать сплошной простыней и перед закрытыми глазами. Безотказный, ни на секунду не выключающийся мозг работал в режиме 24 на 7, сам по себе продолжал сортировать и кодифицировать, размещая нужные биты информации по своим полочкам, чтобы в нужный момент выстрелить правильным прогнозом.

У него особое зрение. Там, где другим видны лишь имена, клички или фамилии на футболках, он видит совершенно иное: состояние здоровья, семейное положение, ключевые точки карьеры, травмы явные и скрытые, километраж, набеганный в каждой игре, время, проведенное на льду, и прочая, прочая. Он давно преодолел ограниченность человеческой природы, время и пространство перестали представлять проблемы. Он давно мысленно побывал во всех уголках земного шара, там, где имеются стадионы, ледовые дворцы, ипподромы, их покрытия он мог описать в мельчайших подробностях так, как если бы сам укладывал. Знал особенности формы и экипировки того или иного производителя получше любого менеджера по продажам. С ходу, без «OK Google», мог охарактеризовать погоду во время легендарного матча 20 января 2016 года в Херсоне на стадионе «Петровец» и безошибочно припомнить его итог.

И если бы кому-то из тренеров любой сборной мира пришло в голову спросить совета у него, субтильного ботаника в трениках, торчащего день и ночь перед ноутом в спальном районе столицы, то он бы получил исчерпывающий анамнез проблем своей команды, четкий совет по их устранению. А то и контакты игрока, который мог бы принести прямо сейчас отличный результат, а через точно отмеренное время – олимпийское золото.

Но, конечно, такого быть не могло.

Его коллеги доверяли программам различной степени сложности и высшей математике, высчитывали алгоритмы или просто шаманили, подбрасывали монетки. Он же мыслил, делал выводы, давал советы – да, получая за это деньги. Много с клиентов не брал – ровно на кофе, Интернет и коммунальные услуги, причем не потому, что считал своим долгом платить за все это, просто не любил быть должным – никому и ничем. Да и денег он не любил, старался лишний раз не притрагиваться к ним.

Смысл своего существования он видел в том, чтобы наблюдать, анализировать и делать выводы. Он был профессионалом своего дела, поэтому его не волновали бурные дискуссии о том, кого следующим вытеснит всемогущий искусственный интеллект, блокчейн, биг-дата и прочие страшные слова, под которыми понималось одно: костыль для интеллекта.

Все в этом мире – от камня до слона – предопределено и двигается не по своей воле, и лишь он, человек, не подчиняется этому закону. Он может поступить, сделать, решить так, как считает нужным. Остальные могут тоже – но если это будет нужно ему, то они поступят по-другому. Он точно знал, что лишь он, человек, в состоянии увидеть скрытую логику процесса, учесть и смоделировать случайность. Конечно, это знание пришло не сразу, он дорого заплатил за него.

Поэтому он и старается спать как можно меньше, чтобы лишний раз не вспоминать о собственных глупостях и неучтенных случайностях. Ведь все они, однажды сотворенные, настырно напоминают о себе, ноют, как застуженные зубы с дуплами.

… – Эй-Серый-спорим-на-десятку-не-угадаешь-в-какой-руке?

Серый поднял глаза от тетради. Какая неприятность. Только что в интернатском классе было тихо, спокойно и хорошо, пусть и холодновато по зимнему времени. Воспитанники, у которых была какая-то родня, разъехались на выходные, во всем заведении остались лишь трое сироток – он (четырнадцать лет), Аслан и Рустам (два раза по шестнадцать). И он надеялся, что эти двое уже нашли чем заняться и не будут вязаться к нему со своими детскими пакостями.

Сколько он себя помнил, они всегда оставались втроем, хотя он лично к дружбе с ними никогда не стремился. У них вообще было мало общего. Он был неместный, они – местные. Ему нравилось думать и учиться, им – думать и драться. Ему было глубоко плевать на любые различия между людьми, они постоянно прокидывали идею расового и национального превосходства, и попробуй не согласись. (Или задай вопрос: где их большая и дружная восточная семья и почему они в интернате.)