Смерть под старой ивой. Приступ жадности

Первым делом потребовалась санкция Орлова, чтобы закрепить за собой обоих парней до конца срока их пребывания на стажировке. Без поддержки руководства полковнику не удалось бы сдержать негодования сотрудниц архива и аналитического отдела, у которых вот так грубо и без наркоза изъяли любимого Шурика. Что до Мартынова, застигнутого в столовой, то он наскоро проглотил присутствующее за щеками и сообщил, что готов работать.

– Ну-с, господин полковник, начинайте совещание, – Крячко сделал широкий жест, – ты же у нас директор нашей маленькой психиатрички для игроманов?

– Заканчивайте, Станислав Васильевич, ваш пир остроумия, – призвал Гуров к порядку, – и давайте работать. Пункт первый: все, что вы услышите в этом кабинете, должно остаться исключительно между нами четырьмя. Дело конфиденциальное, никаких имен, званий и прочей конкретики. Это и в ваших интересах. Пункт второй: сейчас каждый из нас…

– Нас? – поднял руку Крячко.

– Да, господин полковник, именно нас, и нас с вами. Каждый из нас получит по заданию, суть которого: провести оперативно-следственные мероприятия неофициального характера. Задача: получить максимум информации при минимуме публичности.

Установилась неловкая тишина, и Лев Иванович для ясности озвучил мысль по-иному:

– Расспрашиваем. Разнюхиваем. Без демонстрации служебных удостоверений. Так яснее?

– Тю, так бы сразу и казалы, – проворчал Мартынов.

Гуров похвалил:

– Вот-вот, мимикрируй примерно таким образом. Молодец.

– Понятно. Теперь по деталям: кто, куда и зачем? – деловито поинтересовался Стас-старший.

– А вот это нам предстоит решить вместе. Шурик, твой выход.

Хортов, доселе молчащий, выступил вперед с несколькими листами бумаги и с сурово-торжественным лицом. Крячко немедленно сострил:

– На мясокомбинат наряд есть? Или на ликеро-водочный?

– Вы будете смеяться, Станислав Васильевич, как минимум первое имеется, – колко отреагировал Хортов, недовольный снижением градуса пафоса, – Пятигорский ипподром.

Станислав погонял пальцем в ухе:

– Странноватое здесь эхо. Ипподром, Пятигорск? В Москве вроде тоже нечто подобное имеется.

– Имеется, – согласился Лев Иванович, – но места не от фонаря подобраны, а по итогам серьезной исследовательской работы.

Хортов поклонился.

– Именно, – кивнул Гуров, – поэтому мы тут все и собрались, чтобы по-людски решить, кто куда отправляется. Принудительно никто никого за Можай загонять не станет, а смету перед руководством обосновать требуется. Так, раз уж перешли на демократические начала, вы, Станислав Васильевич, может быть, предпочитаете официальную командировку с официальными суточными?

Станислав немедленно открестился:

– Э, нет-нет, так лучше не надо. Молчу-молчу. Что еще интересного имеется?

– «Уфа-арена». Соответственно, Уфа. Башкирия, – на всякий случай пояснил Хортов.

– Я бы сказал, чуть менее интересно, – вставил Крячко.

– Нижний Новгород, Семашко, шахматный клуб.

Этот вариант Крячко одобрил:

– О, Нижний – это хорошо. Раки. Пиво вкусное.

– Ну и, наконец, Зеленоград, улица Гоголя, десять, сорок два.

Этот пункт остался без комментариев.

– Вот, а теперь – что от нас требуется. Прибыть на место, найти и опросить очевидцев, наиболее осведомленных относительно ряда следующих фактов. Позволь, Шурик.

Гуров забрал у Хортова листы бумаги и начал зачитывать, сверяясь с записями:

– Пятигорск, второго мая, бега на приз Файсала Аль Рахмани.

– Кого-кого? – переспросил Крячко, сбитый с толку.

Гуров успокоил друга:

– Ну, бывший приз имени Буденного, наверное, если что-то оскорбило твой великорусский слух. Далее – Уфа, одноименная арена, «Белая речка» – «Ледяные крылышки», седьмого мая.

– О как, – с двусмысленной улыбочкой прокомментировал Стас-младший, Хортов хмыкнул прямо как простой смертный. Стас-старший подозрительно оглядел их, но ничего не сказал.

– Нижний Новгород, девятого мая, шахматный клуб, финал Привалов – Накамура. Ну и, наконец, Зеленоград, Дьяконов Алексей Вячеславович, тысяча девятьсот восьмидесятый, не судим, не работает, женат, один ребенок, шестнадцатого мая.

– А что натворил Дьяконов? – поинтересовался Крячко.

Шурик вежливо ответил:

– Недополучил шестнадцать миллионов.

– В самом деле, обидно, – охотно согласился Станислав. – Что, по жребию решим, кому куда?

– Мне все равно, – заявил Мартынов.

– Мне тем более, – поддержал приятеля Хортов.

– Ну, раз так, то, выражая общее мнение, решаю так: я – в Пятигорск, Станислав Васильевич – в Нижний, Хортов, как самый интеллигентный и умный, отправляешься в Уфу, а ты, Стас, завтра сгоняешь в Зеленоград – и свободен до нашего возвращения.

Мартынов, плотоядно улыбаясь, вкрадчиво осведомился:

– Ну раз вам все равно, можно мне с Шуриком в Уфу?

– Что скажете, господин полковник? – обратился к другу Гуров.

– Просвети, не дай умереть идиотом: в чем подвох с Уфой? – попросил Станислав.

– Честно говоря, не знаю, – признался Лев Иванович.

Хортов пояснил:

– Да просто все. Это был женский хоккей.

– Шалунишка-куртизан, – покачал головой Стас-старший.

Подумав, решили отпустить стажеров вместе, но только после того, как Мартынов найдет и опросит гражданина Дьяконова.