Смерть под занавес

Катя решительно потянула на себя ручку двери и, пройдя несколько шагов, остановилась. Прямо на нее бежала ватага ребятишек, а впереди них две белые мыши. Катя не помнила, как вспрыгнула на подоконник и крепко прижала к себе сумочку. Очнулась она только тогда, когда за детьми захлопнулась тугая дверь. И тут оказалось, что она стоит на цыпочках и истошно кричит.

– Чего орешь, рожаешь, что ли? – раздалось откуда-то сверху.

Мужчина в спецодежде перегнулся через перила и с любопытством смотрел на нее.

– Салатовые кончились, приходи завтра.

– Чего салатовые? – не поняла Катя.

– Глухая, что ли? Биде, говорю, салатовые все уже расхватали, так что опоздала, красавица.

– Да мне не унитаз, а театральный фонд "Мольер" нужен.

– А, эти малахольные… – Мужчина смачно сплюнул на пол. – Вон там, вторая дверь справа.

Темноволосая девушка в ярко-желтой блузке что-то печатала на машинке, прикрыв глаза. Казалось, она играет на рояле сонату Моцарта, таким возвышенно-одухотворенным было ее лицо. Почувствовав, что она в комнате не одна, девушка открыла глаза и привстала.

– Вы от Олега Ивановича? С планом для театрального атласа?

– С путеводителем по салатовым биде, – ответствовала Катя. – Как вы только сидите под одной крышей?

– Привыкли, еще живой уголок рядом. Вы, наверное, на Васю наткнулись из отдела сантехники. Присаживайтесь. По какому делу?

– Мне нужен Игорь Святославович.

– Скоро будет.

В маленькой комнате стояли два шкафа. Через стеклянные дверцы просматривался непременный атрибут всех уважающих себя культурных учреждений – словарь Брокгауза и Ефрона. На стенке висело несколько гравюр, на одной из них был изображен Большой театр с четверкой лихих лошадей, на других, как грибы, застыли прогуливающиеся дамы в огромных шляпах и с крохотными собачонками.

– Мне нужна справка о Юлии Мироновой, она безработная актриса, вернее, была ею, – спохватилась Катя, – она отравилась газом, видимо, самоубийство.

– Сейчас посмотрю. – Девушка села к компьютеру, стоявшему на высоком столике в углу. – Так… так… вы знаете, в нашей картотеке ее нет. – Она искоса посмотрела на Катю: – А вы откуда?

– Из частного детективного агентства.

– А почему вы решили, что она обращалась к нам? Мы не единственная организация в Москве, которая занимается проблемами трудоустройства актеров.

– Она как-то упоминала ваш фонд в беседе со мной.

– Спросите у Игоря Святославовича, может быть, он знает.

Девушка, не обращая внимания на Катю, занялась своими делами. Она внимательно читала листы бумаги и складывала их в аккуратную стопку слева от себя.

– А вы только безработными актерами занимаетесь? – Влетевшая муха настойчиво кружила над Катей, пытаясь пристроиться у нее на кончике носа.

– Нет, что вы, у нас большая культурная программа, есть свой небольшой музей, мы устраиваем театральные вечера в зальчике на первом этаже. К нам своя публика ходит. Работает попечительский совет любителей театра. Его возглавляет известный театральный критик Переверзенцев.

– Интересно, – пробормотала Катя. Наконец муха села на край стола, и Катя изо всех сил хлопнула по ней сумкой.

Листы бумаги от резкого движения плавно опустились на пол, а девушка тихо вскрикнула.

– Что такое, Кира? – Мужчина вошел в комнату незаметно. При взгляде на него Катя почему-то подумала, что такими, наверное, были английские полковники, много лет жившие в Индии: породистое удлиненное лицо, напоминающее лошадиное, смуглая кожа, подтянутость…

– Я из детективного агентства "Белый гриф", по поводу Юлии Мироновой.

– Да, а кто она такая? – Мужчина остановился напротив Кати, засунув руки глубоко в карманы.

– Актриса, она отравилась газом, подозрение на самоубийство. Незадолго до смерти она заходила к вам дважды. Хотелось бы узнать, по какому вопросу.

– Не знаю, – мужчина задумчиво рассматривал Катю, как будто бы она была редким экземпляром бабочки. – Я не знаю ее, а ты, Кирочка, помнишь Миронову?

– Нет, – Кира опять погрузилась во вдохновенное печатанье, – не помню.

– Ну а к кому же она могла приходить? – растерялась Катя.

– У нас открытый театральный фонд, к нам постоянно приходят люди, обсуждают свои профессиональные проблемы. Возможно, она приходила, когда ни меня, ни Киры не было, а сидела одна из наших активисток или постоянных помощниц. Скорее всего, так и было. А как она выглядела? – Походка у мужчины была легкой и пружинистой.

– Вот, – Катя достала из сумки фотографию.

– Нет, я ее никогда раньше не видел, память у меня хорошая, и за это я могу ручаться, а ты, Кира? – Он передал фотографию девушке.

Кира нехотя открыла глаза и тут же закрыла снова.

– Не видела, а может, и видела, но теперь уже не помню, внешность стандартная, – объяснила она, – тип пшеничной блондинки, таких пруд пруди.

– Да… – Катя спрятала фотографию обратно в сумочку. Ее охватило раздражение на саму себя (узнай теперь, зачем здесь была Миронова и была ли вообще).

– А можно взять адреса ваших приходящих сотрудников?

– Конечно. Кира, дай адреса. Все? Больше ко мне у вас вопросов нет?

– Нет.