Смерть под занавес

Катя купила в киоске газету "Совершенно секретно" и вдруг ахнула, глядя на себя. Под влиянием гнетущих ее мыслей, а также ночи, проведенной в ванной в позе узника, томящегося в подземелье, она вышла на улицу в том, в чем спала, то есть в пижаме. Правда, пижама была в авангардном стиле: красно-синие кольца сменялись желто-белыми полосками. Осознав это, Катя приободрилась: "В конце концов, может, это пляжный костюм, может быть, я только что прилетела с Сейшельских островов и не успела переодеться". И Катя нахально улыбнулась какому-то небритому типу, пристально разглядывавшему ее. Обмахиваясь газетой, она бодрым шагом направилась к своему дому. Но как только вошла в подъезд, сразу сиганула по лестнице вверх. "Тьфу ты, скоро нагишом стану выходить, совсем крыша поехала. Есть же люди, – с тоской думала Катя, – которые работают в приличных конторах, сидят за чистыми столами с навороченными компьютерами, а не носятся по всей Москве в поисках сумасшедшего убийцы. Найду его – задушу собственными руками. Столько крови выпил, нервов вымотал, ну, попадись мне, живым не выпущу!" – распалялась она.

Войдя в квартиру, Катя с разбегу вспрыгнула на кровать и разразилась слезами. Затем встала и побрела на кухню. Посуда не мылась уже три дня. "Купить бы посудомоечную машину" – такие сибаритские мысли лезли в голову при виде сваленных в раковину грязных чашек и тарелок. Пузатые кастрюли, наполненные водой "для отмокания", стояли рядом на столе. "Лучше вообще не есть, – философствовала Катя, – чем посуду мыть. Надо повесить плакат на кухне: "Помни, что каждый кусок еды оборачивается грязной тарелкой, экономь посуду и время!"

Мысли ее вернулись к театру "Саломея". Может быть, кто-нибудь видел хоть что-то подозрительное на том злополучном спектакле. Неужели нет ни одной, даже самой малюсенькой ниточки или подсказки? Но как теперь найти этих зрителей? Раньше, лет девяносто назад, можно было дать в газете объявление типа: "Всех, кто был такого-то числа на спектакле "Сон Шекспира в летнюю ночь", убедительно просим откликнуться и прийти по адресу…" Сегодня это выглядело бы абсурдом. "Переверзенцев, – мелькнуло в голове. Как аккуратно выяснить у него, был ли он там?"

– Алло, – Максим Переверзенцев солидно откашлялся и повторил: – Алло, я слушаю!

– Максим Алексеевич, это Катя Муромцева, журналистка, помните, я приходила к вам?

– Да. – В голосе звучала настороженность. А может, ей так казалось?

– Вы, случайно, не были на спектакле "Сон Шекспира в летнюю ночь" 25 мая?

– Нет, не был, я в тот вечер присутствовал на це-ремонии награждения театральной премией "Бо-жественная Мельпомена" в Доме актерской гильдии. Правда, Элла по моей просьбе прислала два билета на спектакль заранее, я ее об этом попросил. До последнего момента организаторы церемонии не знали точной ее даты. Во всяком случае, за неделю еще не знали. Но когда у них все определилось, я понял, что не смогу присутствовать на спектакле, и отдал билеты племяннику. Он и пошел в "Саломею".

– Вы не дадите его телефон?

– А что, журналисты из "Столичного курьера" уже интересуются мнением рядовой молодежи?

– Вы все правильно поняли. Я сейчас делаю выборку цитат и мнений, есть уже профессор и участковый милиционер, к ним присоединится и ваш племянник.

– Милиционеры ходят в "Саломею"? – искренне удивился Переверзенцев.

– Настоящее искусство доступно всем, – нра-воучительно изрекла Катя и зажала рот рукой, чтобы уважаемый театральный критик не услышал ее смешка.

– Да, вы правы, но я думал… – стушевался Максим Алексеевич. Записывайте телефон. Передавайте Илье от меня привет.

"Значит, я ошиблась, – подумала Катя, – и берет он спер раньше".

Илья Переверзенцев так увлеченно катался на роликовых коньках, что, уже несколько раз проезжая мимо Кати, не обращал никакого внимания на ее отчаянную жестикуляцию.

– Ты Переверзенцев Илья? – кричала она, когда он выписывал вокруг нее очередной круг.

– Ну. – Тинейджер ехал прямо на Катю.

– Я тебя задержу на несколько минут, пожалуйста. – Катя поймала себя на том, что она уже почти профессионально машет руками, как заправский крановщик: "майна", "вир-ра!"

Илья остановился напротив Кати и поправил не-много съехавшую набок ярко-оранжевую бейсболку.

– Ты был на спектакле "Сон Шекспира в летнюю ночь" 25 мая в театре "Саломея"? – Катя выпалила эту фразу на одном дыхании, боясь, что он опять умчится.

– Ну. – Похоже, что он обучался в заведении, смахивающем на частную гимназию, откуда удрала Катя. Там дети тоже предпочитали изъясняться односложными словами.

Катя вдруг вспомнила, как кассирша говорила им с Алексеем, что кто-то вернул один билет с мальчиком. Значит, Илья Переверзенцев сидел рядом с убитым!

– Ты смотрел на сцену? – запинаясь, спросила Катя, надеясь, что тот ответит: "Нет, глазел по сторонам".

– Ну да. – Он удивленно посмотрел на нее.

– А ты, случайно, не видел того человека, который сидел рядом?

– Борова-то, который коленку своей цаце сжимал?

– Какого борова, – упавшим голосом проговорила Катя, – нет, другого.