Смерть приходит в конце. День поминовения. Лощина

Снова наступило молчание. Затем Стивен Фарадей неожиданно резко спросил:

— А как вообще у Бартона могла возникнуть такая идея? Ведь миссис Бартон на самом деле покончила с собой.

Кемп перевел на него безмятежный взгляд:

— Мистер Бартон был на этот счет другого мнения.

Лорд Киддерминстер поддержал зятя:

— Но в то время никаких иных версий не выдвигалось. Заключение о самоубийстве удовлетворило полицию.

Кемп спокойно ответил:

— Факты, имевшиеся в распоряжении полиции, не противоречили такому заключению. Тогда не было никаких данных о том, что смерть произошла по какой-либо иной причине.

Он знал, что такой человек, как лорд Киддерминстер, непременно уловит подтекст этой фразы.

Чуть более официальным тоном Кемп сказал:

— Мне бы хотелось задать несколько вопросов вам, леди Александра.

— Пожалуйста. — Она чуть наклонила голову.

— После смерти миссис Бартон лично у вас не возникло никаких подозрений, что она умерла насильственной смертью?

— Нет, конечно. Я была уверена, что она покончила с собой. Я и сейчас в этом убеждена, — добавила она.

Кемп пропустил последнее замечание мимо ушей и продолжал:

— Не получали ли вы за истекший год анонимных писем, леди Александра?

В ее обычно спокойном голосе прозвучало неподдельное изумление:

— Анонимных писем?! Нет, нет.

— Вы точно помните? Анонимные письма — вещь неприятная, и люди, как правило, стараются поскорее выкинуть их из головы, но в данной ситуации они могут оказаться чрезвычайно важными. Поэтому я еще раз повторяю, что, если такие письма были, я должен быть поставлен об этом в известность.

— Понимаю. Но даю вам слово, что никаких анонимных писем я не получала.

— Отлично. Пойдем дальше. Вы сказали, что этим летом заметили в поведении мистера Бартона странности. Какие именно?

Она помедлила с ответом.

— Он нервничал, держался все время настороженно. Когда к нему обращались, он слушал рассеянно, казалось, что мысли его где-то далеко. — Она повернулась к мужу: — У тебя, по-моему, создалось такое же впечатление, Стивен?

— Да, примерно такое же. Кроме того, вид у него был совершенно больной. Он очень похудел.

Кемп снова обратился к Сандре:

— Не заметили ли вы какой-либо перемены в его отношении к вам или к вашему супругу? Какого-либо отчуждения, охлаждения?

— Нет. Скорее наоборот. Как вы знаете, он купил загородный дом по соседству с нами и был нам очень благодарен за то, что мы ввели его в местное общество и вообще пытались помочь как могли. Мы, конечно, охотно это делали — и ради него самого, и ради Айрис Марль. Она очаровательная девушка.

— Покойная миссис Бартон была вашей близкой приятельницей, леди Александра?

— Нет, мы с ней не были особенно близки. — Она чуть улыбнулась. — Миссис Бартон была, скорее, приятельницей Стивена. Она вдруг увлеклась политикой, и он — как бы это сказать — занялся ее политическим образованием. Ему это доставляло удовольствие — ведь Розмэри Бартон была прелестная и обаятельная женщина.

«Зато ты, голубушка, умная и хитрая, — с одобрением отметил про себя инспектор Кемп. — Интересно, много ли ты знаешь об этой парочке. Не удивлюсь, если все».

Вслух он спросил:

— Лично с вами мистер Бартон никогда не делился своими сомнениями относительно самоубийства жены?

— Нет, никогда. Поэтому ваши слова просто застали меня врасплох.

— А мисс Марль? Она никогда не заговаривала с вами о смерти сестры?

— Нет.

— Как вы думаете, что заставило Джорджа Бартона купить загородный дом? Может быть, ваш супруг надоумил его это сделать?

— Нет. Это было для нас полной неожиданностью.

— И его отношение к вам всегда оставалось дружеским?

— Да. Он всегда к нам очень хорошо относился.

— Так. Теперь скажите, леди Александра, что вам известно о мистере Энтони Брауне?

— Попросту говоря, ничего. Наше знакомство исчерпывается несколькими встречами в обществе.

— А что вы о нем знаете, мистер Фарадей?

— Пожалуй, еще меньше, чем моя жена. Она, по крайней мере, с ним танцевала. Он как будто приятный человек. Кажется, американец?

— Скажите, не создалось ли у вас в то время впечатления, что он был близок с миссис Бартон?

— Мне об этом абсолютно ничего не известно, инспектор.

— Я спрашиваю о вашем личном впечатлении, мистер Фарадей.

Стивен нахмурился:

— Они были в дружеских отношениях — это все, что я могу сказать.

— А что скажете вы, леди Александра?

— Вы хотите знать опять-таки мое личное впечатление, инспектор?

— Ваше личное впечатление.

— Ну что ж, если так, у меня действительно создалось впечатление, что они хорошо знают друг друга и находятся в близких отношениях. Я сужу просто по тому, как они смотрели друг на друга, — никаких конкретных доказательств у меня нет.

— У женщин обычно бывает безошибочное чутье на такие вещи, — произнес Кемп. Несколько идиотская улыбка, сопровождавшая эти слова, доставила бы удовольствие полковнику Рейсу, если бы он при сем присутствовал. — Ну а что вы скажете о мисс Лессинг, леди Александра?

— О мисс Лессинг? Секретарше Джорджа Бартона? Я впервые увидела ее в день смерти миссис Бартон. Второй раз я ее видела, когда она приезжала в Литл-Прайерс, и третий раз — вчера вечером.