Смерть приходит в конце. День поминовения. Лощина

— Будем надеяться. Но кто-то тем не менее отравил его.

— Если хочешь знать мое мнение, — сказала леди Киддерминстер, — у Стивена просто не хватило бы духу совершить такой поступок.

— Видишь ли, Викки, он очень дорожит своей карьерой. У него незаурядные способности и все данные для того, чтобы стать государственным деятелем. А ради этого… Человек, которого загнали в угол, может решиться на самый отчаянный шаг.

Но леди Киддерминстер стояла на своем:

— Уверяю тебя, у него не хватило бы духу. Для этого нужен человек с сильным характером, человек, который все поставит на карту и будет действовать очертя голову. Вильям, мне страшно, мне очень страшно.

Он с изумлением уставился на жену:

— Ты думаешь — Сандра? Сандра?!

— Я думаю об этом с содроганием, но что толку прятать голову под крыло? Она помешана на этом человеке, помешана с самого начала их знакомства. И вообще в ней есть что-то ненормальное. Я никогда не понимала ее до конца, но всегда за нее опасалась. Ради своего бесценного Стивена она отважится на что угодно, на любое безрассудство. Она ни с чем не посчитается. И если она действительно настолько потеряла голову и так низко пала, ее нужно как-то защитить.

— Защитить? Что ты хочешь сказать? Кто ее должен защищать?

— Ты. Должны же родители что-то предпринять для спасения собственной дочери? Тебе придется нажать все кнопки.

Лорд Киддерминстер смотрел на нее, широко раскрыв глаза. И хотя он, как ему казалось, хорошо изучил характер жены, он был поражен и испуган силой ее холодной расчетливости, ее умением смотреть фактам прямо в лицо и, главное, отсутствием щепетильности.

— Если моя дочь окажется убийцей, неужели ты думаешь, что я использую свое официальное положение, чтобы спасти ее от последствий совершенного ею поступка?

— А как же иначе? — сказала леди Киддерминстер.

— Викки, дорогая моя! Как ты не понимаешь, что такие вещи не делаются? Это… это было бы бесчестно.

— Чепуха! — возразила леди Киддерминстер.

Они смотрели друг на друга так, как будто между ними лежала пропасть. Таким взглядом могли обменяться Агамемнон и Клитемнестра в момент, когда решалась судьба Ифигении[115].

— Ты мог бы через правительство оказать давление на полицию. Тогда расследование прекратят и дадут заключение о самоубийстве. Такие прецеденты бывали, и ты это прекрасно знаешь.

— Да, но то делалось в интересах государства, когда речь шла о политике. А теперь перед нами сугубо частное дело. Я сильно сомневаюсь, чтобы в данном случае мне удалось чего-то добиться.

— Добиться можно всего, если проявить решительность.

Лорд Киддерминстер покраснел от гнева.

— Я бы не стал этого делать, даже если бы мог! Знаешь, как это называется? Злоупотребление общественным положением!

— Что же, если Сандру арестуют и будут судить, ты откажешься нанять ей лучших адвокатов, не станешь делать все от тебя зависящее, чтобы вызволить ее из беды, в чем бы она ни была виновна?

— Ну о чем ты говоришь? Это же совсем другое дело. Как вы, женщины, не понимаете разницы!

Леди Киддерминстер смолчала, пропустив мимо ушей эту шпильку. К Сандре она была привязана меньше, чем к другим своим детям, но сейчас Сандре грозила опасность, и в эту минуту леди Киддерминстер была только матерью, готовой всеми правдами и неправдами защищать свое дитя. Она должна спасти Сандру, чего бы это ни стоило.

— В любом случае, — сказал лорд Киддерминстер, — Сандре не могут предъявить официального обвинения, пока против нее нет достаточного количества улик. Что касается меня, то я отказываюсь верить, что моя дочь убийца. И как это ты, Викки, можешь хоть на минуту допустить такую мысль? У меня просто в голове не укладывается.

Его жена снова промолчала, и лорд Киддерминстер вышел от нее с тяжелым чувством. Подумать только, что Викки — Викки, которую он так давно, так близко знал, — вдруг раскрылась перед ним с такой неожиданной и пугающей стороны!

Глава 5

Рейс застал Рут Лессинг поглощенной разбором каких-то деловых бумаг за большим письменным столом. На ней был строгий черный костюм и белая блузка. Он был приятно поражен ее спокойной, несуетливой деловитостью. Он сразу же заметил черные круги под глазами и горькую складку губ, но горе ее — если это было горе — находилось у Рут под таким же жестким контролем, как и все остальные чувства.

Рейс изложил цель своего посещения, и она живо отозвалась:

— Я очень рада, что вы пришли. Конечно, я знаю, кто вы. Мистер Бартон ждал вас вчера вечером, не так ли? Я помню, как он это сказал.

— А не помните ли вы, когда именно он объявил об этом? Во время вечера или заранее?

Она задумалась.