Смерть сердца

Заметив, с какой наигранной беспечностью, с какой осторожностью он держится, – майор вышел в коридор, постучался в другие комнаты, чтобы проверить, нет ли сейчас на этаже кого еще, – Порция, не говоря ни слова, уселась на краешек кровати и отвернулась к окну.

– Ну, вот мы и пришли, – сказал он с мрачной тревогой, только теперь в полной мере осознав, в каком они оказались положении.

Спинка его стула притиснулась к комоду, на лежащем перед ним коврике едва могли уместиться ноги.

– Так, – сказал майор, – продолжайте. С чего это вы сейчас надумали плакать?

– Везде столько людей, всегда – столько людей.

– Ну а сюда-то вы почему пришли? Вы сбежали-то – от чего?

– От них всех. От всего, что они делают…

Он строго прервал ее:

– Я думал, тут что особенное. Думал, случилось что-то.

– Случилось.

– Когда?

– Всегда, все время. Теперь-то я понимаю, что это никогда и не прекращалось. Они жестоко обошлись с отцом и мамой, но все, наверное, началось еще раньше. Матчетт говорит, что…

– Не стоит вам слушать, что там болтает прислуга.

– Почему? Если только она и знает, как все на самом деле. Они вовсе не считали, что мама с папой поступили дурно, они попросту презирали их, смеялись над ними. Мы трое были посмешищем, я это только теперь поняла. Я только теперь поняла, как отцу хотелось, чтобы у меня в жизни было свое место, потому что у него этого места не было, поэтому-то им и пришлось забрать меня к себе в Лондон. Надеюсь, он не узнает, что из этого вышло. Наверное, они с мамой даже и не знали, что над ними смеются, сами они огорчались из-за того, что однажды совершили нечто немыслимое (а их брак был поступком совершенно немыслимым), они верили, что у тех, кто таких немыслимых поступков не совершает, жизнь проста. Отец часто объяснял мне, что люди не живут так, как мы, он говорил, что жить так, как живем мы, – не принято, хоть мы и были вполне счастливы. Папа верил, что где-то там спокойно себе продолжается самая обычная жизнь – да, именно поэтому меня и отправили к Томасу и Анне. Но теперь-то я понимаю, что ничего она не продолжается, и если мы с ним снова встретимся, я скажу ему, что нет никакой обычной жизни.

– А вы не слишком молоды для таких суждений?

– Почему же? Я думала, что именно в молодости люди еще могут надеяться, что их жизнь окажется самой обычной. Она мне такой и казалась, когда я была на взморье, но потом приехал Эдди и все пошло наперекосяк, и тут я поняла, что даже Геккомбы в такую жизнь не верят. Ведь если бы они в нее верили, с чего бы им тогда так бояться Эдди? Эдди говорил, что это мы с ним не от мира сего, но еще он говорил, что это мы с ним все делаем правильно. Но сегодня он сказал, что мы сделали все не так, сказал, что у него от меня мурашки по коже и чтобы я уходила.

– Так вот в чем дело. Вы поссорились?

– Он рассказал мне обо всех моих ошибках – но я ведь не знала, как надо. Сказал, что я уж слишком стараюсь его раскусить. Я его все время спрашивала, почему он сделал то или это, понимаете, я ведь думала, мы хотим получше узнать друг друга.

– Жизнь никого не щадит, вот и вам, можно сказать, впервые попало. Кстати, деточка, не хотите ли носовой платок?

– У меня свой где-то был.

Механически, послушно она расстегнула пуговку на кармане, вытащила смятый носовой платок, поднесла к лицу, чтобы успокоить майора, а затем скомкала в руке, которой она то и дело вяло взмахивала.

– Как это – «впервые»? Такого ведь не может случиться снова.

– О, люди, знаете ли, обо всем забывают. И это тоже заживет.

– Нет. А это и значит – быть взрослым?

– Чепуха. Не время сейчас об этом говорить, да еще и попадет мне от вас, но без этого молодого человека вам будет куда как лучше. Знаю, знаю, не мое это дело – его распекать, но…

– Да ведь дело не в Эдди! – воскликнула Порция, с изумлением глядя на него. – А в том, что я его знала. Я знала Эдди и потому не так боялась всех остальных. Я и не думала, что все может быть так плохо. Была еще Матчетт, но после Эдди она ко мне охладела, я ей больше нравилась, когда мы с ней были только вдвоем. А теперь и она изменилась, и я. Мне вовсе не хотелось ее огорчать, но она всегда так злилась и хотела, чтобы и я злилась тоже. Но мы с Эдди совсем не были злыми, мы друг друга утешали. А теперь я вдруг узнаю, что все это время он был с ними заодно и они все знали об этом. И теперь, когда и я все узнала, я больше не могу вернуться туда, к ним.

– Нас обижают, такое случается, этого уж никак не избежать. Но, знаете, не нужно из-за этого развязывать войну. Такой девочке, как вы, Порция, такой хорошей девочке, не стоит загонять себя в безвыходное положение. Когда люди дурно с вами обходятся, вы лучше подумайте, не обошелся ли кто-нибудь дурно и с ними. Но вы еще очень молоды…

– Я не понимаю, при чем тут возраст.