Смерть сердца

Больше всего Порции хотелось чаю, от лимонных леденцов все-таки очень хочется пить, у нее во рту от них до сих пор остались вмятинки. Она боялась, что до моря еще далеко, но тут поезд выехал из леса и помчался по высокому обрывистому берегу. В окно вагона влетел соленый воздух, внизу она увидела побережье и море. Станция Сил-он-Си выскочила перед ними без всякого предупреждения, поезд замедлил ход – конечная. В сквозной двери билетной кассы, будто в рамке, виднелось небо, потому что станцию построили на холме. Пока миссис Геккомб переговаривалась с носильщиком, Порция подошла к лестнице, уходящей вниз. Все море, весь город и ясный, прозрачно-серый мартовский свет словно бы накренились, чтобы она могла поглядеться в них, как в зеркало.

– Вот мой дом, – сказала миссис Геккомб, махнув рукой в сторону горизонта. – До него еще довольно далеко, но мы возьмем такси. Оно всегда приезжает к поезду.

Миссис Геккомб улыбнулась таксисту, и они с Порцией уселись в авто. Они стали спускаться со взгорья по долгой дуге, мимо белых ворот особняков и темных садов, откуда время от времени доносилось пение дроздов.

– Теперь нам вообще-то сюда, – они спустились к подножью холма, и миссис Геккомб кивком указала налево. – Но мне сегодня нужно кое-что купить, по-этому мы поедем в другую сторону. Не так уж часто мне выдается случай доехать до лавки на такси, и я, признаться, поддалась искушению. Душечка Анна умоляла меня и до станции добраться на такси, но я сказала: нет, мне полезно будет пройтись пешком. Но, говорю ей я, вот обратно, пожалуй, можно вернуться и на такси, чтобы заодно заехать и за покупками.

В такси было тесно, из окон ничего толком нельзя было разглядеть, и теперь Порция видела одни витрины – витрины магазинов на главной улице. Но что это были за магазины! Совсем крошечные, конечно, зато бойкие, завлекающие, заманчивые, переполненные, веселые. Мимо нее проносились кондитерские лавки и антикварные лавки, цветочные лавки и сувенирные лавки, дорогие аптеки и дорогие магазины, торгующие писчими принадлежностями. Миссис Геккомб держала корзинку наготове, вид у нее был взбудораженный, но совершенно счастливый.

Вскоре корзинка наполнилась до краев, и свертки стали складывать прямо на сиденья. Всякий раз, возвращаясь к авто, миссис Геккомб спрашивала Порцию:

– Надеюсь, ты еще не очень хочешь чаю?

Часы на городской ратуше показывали двадцать минут шестого. Какой-то мужчина подтащил к такси рулон рогожки и поставил его стоймя прямо у ног Порции.

– До чего же я рада, что это купила, – сказала миссис Геккомб. – Еще на прошлой неделе заказала, но доставили только сегодня… Так, ну а теперь дойду до конца, – под «концом» она имела в виду почту, которая располагалась в самом конце главной улицы, – и отправлю телеграмму Анне.

– А?

– Сообщу, что ты благополучно доехала.

– Думаю, она не будет беспокоиться.

Миссис Геккомб заволновалась:

– Но ты ведь никогда раньше от нее не уезжала. Не хотелось бы, чтобы Анна за границей о чем-нибудь тревожилась.

Ее спина мелькнула в дверях почты. Вернувшись, миссис Геккомб вспомнила, что позабыла что-то на другом конце города.

– И как раз, – сказала она, – мы доедем туда, откуда и приехали. А значит, домой все-таки вернемся коротким путем.

Порция наконец догадалась, что это все – в ее честь. Она с грустью подумала о том, как презрительно отнеслась бы Матчетт к мечущейся из стороны в сторону, суетливой, будто нырок, миссис Геккомб. Матчетт непременно спросила бы, почему та не позаботилась обо всем заранее. Зато Ирэн была бы от миссис Геккомб в восторге и прониклась бы всеми ее страхами и надеждами. Такси проехало по мосту через канал и направилось в сторону моря, мимо идеально ровных полей, отделявших городок от побережья. За рядами высоких, покосившихся домов, перемежавшихся красными точками бунгало, виднелась береговая линия. Все дома стояли на возвышении, вдоль насыпи, которая сдерживала подступы моря.

Такси развернулось и поползло мимо насыпи, миссис Геккомб приободрилась и принялась собирать все свои свертки. Отсюда пощербленные оштукатуренные стены домов казались куда выше лондонских. Заросшие газоны и подобравшийся к ним тамариск, унылый шум волн вдалеке, – от всего этого дома казались еще более мрачными и неприютными. Меж окон, ослепших от белых занавесок, тянулись иссохшие ржавые трубы. Поля к северу от насыпи казались серее самого моря. Страх, что какое-нибудь здание вот-вот обвалится, уже позабытый ею в Лондоне, вновь охватил Порцию.

– А здесь кто живет? – спросила она, нервно кивнув в сторону домов.

– Никто, дорогая, эти дома сдаются внаем.