Смерть Шекспира. Рассказы

Если это и было когда-нибудь, то было давно и не здесь. Девочку звали Травести. У нее были темные волосы и глаза-хамелеоны. Она была актрисой бродячего театра. У нее было несколько вещей, которые она любила: черный американский револьвер, цветная открытка с изображением моря и четыре маленьких цветных камня, которые она считала драгоценными, но которые, конечно же, ничего не стоили. В театре у Травести было всего 2 роли: веселого мальчика-пажа, влюбленного в свою Госпожу и грустного Пьеро, обделенного всем кроме нарисованных сажей романтических бровей. Обе роли были второстепенными и заканчивались смертью. Одна смерть была трагической, другая – просто смертью. Травести не нравились ее роли. Она, вообще, не любила театр, но чем еще может заняться девочка, у которой мама с папой – придурки, колесящие по свету и разыгрывающие одну и ту же дребедень перед вечно пьяной публикой. Травести мечтала о море, об огромных рыбах и кораблях. Она мечтала разрядить свой истомившейся револьвер сначала в Пьеро, а потом в Пажа и смотреть как они медленно и по правде истекают кровью. Мужчин она не умела любить. Они ее тоже. Те молодые люди, которые окружали ее, были слишком правильны и достойны самих себя. Они были щедрыми в ухаживаниях, дарили ей дорогие конфеты и пряники, рассказывали занятные байки, складно намекали и мягко стелили. Но обнаружив в самый ответственный момент на своем лбу холодное и убедительное дуло револьвера они не находили что сказать и удалялись с полными штанами негодования. Чем больше они тратились перед этим, тем благородней и справедливей было их негодование. Ею интересовались и барышни. Особенно за ней ухаживала актриса, играющая ее Госпожу. Она слишком правдоподобно целовала ее на репетициях и безумно страстно на представлениях. Травести любила свою Госпожу, но не любила театр, поэтому однажды, прямо во время спектакля, она схватила большой картонный нож и подошла к, мирно качающейся на качелях, Госпоже.

– У меня два сердца, – продекламировала Травести. – Одно для себя, а другое – для другого. То, что для себя – просто бьется в груди. На другом же – татуировка, синий иероглиф, загадка, ключ. Если бы ты умела читать, если бы ты хотела видеть, если бы ты пыталась войти, то я бы приютила твою любовь. Но ты ни то, ни другое, ни третье. Почему я должна тебя терпеть?

Травести провела ножом по нежной шее актрисы, алая теплая кровь красиво потекла по белому шелку и представление закончилось на два акта раньше…

Старый Клоун любил резать бумагу. Любил сам процесс превращения правильного и разумного белого прямоугольника в бессмысленный ворох обрезков непонятной формы. Это был его способ самовыражения. Он покупал бумагу пачками и, когда вечерами подступала тоска, Клоун доставал из сундучка дорогие ножницы и начинал медитативно мусорить. Тоска к Клоуну приходила каждый день. Это была особая тоска, преследующая всех настоящих клоунов. Это было похмелье после всех дневных прибауток и анекдотов. У его тоски были фарфоровые глаза и стеклянные слезы, которые бессмысленно разбивались о железный пол…

Й появился в театре незаметно. Он просто стал жить в одном из фургонов. Й был молод, симпатичен и имел странные манеры. Перефразируя одну из любимых приговорок Старого Клоуна, которая звучала так: «если джентльмен блюёт, то он блюёт, как джентльмен», можно было сказать, что Й был похож на блюющего джентльмена. Про Й никто ничего не знал, поэтому про него говорили много разного. Одни говорили, что Й пишет странные пьесы и получил заказ. Другие говорили, что Й – сын Директора и что он нашел своего отца, что бы ему отомстить. Третьи утверждали, что Й на самом деле принц, проигравший на скачках всю королевскую казну и теперь скрывающийся от полиции. Так или иначе, но Й всех интересовал. Первой свою заинтересованность продемонстрировала Коломбина, недвусмысленно пригласив Й на свидание.

– Ты слишком кудрявая для меня, – сказал он ей, улыбнувшись, – боюсь, что тебе будет неинтересно со мной.

– Но мне не так много и надо,– обиженно пробурчала Коломбина в ответ, не ожидав отказа.

– Зато мне надо много – ответил Й.

Что ему надо так никто и не понял…

Й ходил на репетиции и на представления. Вскоре Травести стала ловить на себе его задумчивый взгляд. Этот взгляд смущал ее. Она чувствовала краску на щеках, но едва Й отводил от нее cвои черные глаза, ей становилось нестерпимо скучно.

Однажды, поздно вечером Травести сидела на скамейке одна и листала взятый у подружки журнал. На тропинке показался Й. Увидев Травести, он остановился и улыбнулся.

– Привет, – сказала Травести, когда пауза стала затягиваться.

– Привет, – ответил Й.

Так они познакомились…

– Про тебя чего только не говорят, то разбойник, то писатель, то чуть ли не принц. Скажи мне кто ты на самом деле? – спросила Травести.

– Не скажу, – засмеялся Й.

– Почему?

– Не хочу тебя разочаровывать.

– А кто тебе сказал, что я тобой очарована? Хуже не будет. Давай рассказывай.

– Я не могу, – улыбнулся Й.

– Это такая большая тайна?