Смерть у стеклянной струи

— Перекликается, — со вздохом согласился Морской. — Но не переживай, я думаю, что это просто запоздалые отголоски событий годичной давности. У нас сейчас все хорошо, потому что все худшее уже случилось.

— А если нет? — Обычно они старались о таком не говорить, но сейчас тема показалась Галочке уместной. Успокаивая ее, Морской наверняка придумает сто тысяч аргументов, поверит в них и успокоится сам. — А если все по новой и с усугублением?

— Ну, значит, так тому и быть. — Голос его звучал уверенно и спокойно. — Нам это не подвластно, значит, не будем страдать раньше времени. Мой прошлогодний опыт показал, что все это — как стихийное бедствие или природное явление. Где рванет — не предугадаешь. Где соломку ни стели, все равно гвозди найдутся. Ну, хочешь, — тут он прекратил сверлить глазами тарелки и тепло глянул на Галочку, — оторву рукав от пиджака и сразу дам тебе на хранение?

Вспомнив бедняжку Дору, которая до сих пор хранила в личных вещах рукав от пиджака арестованного и расстрелянного мужа, Галочка содрогнулась, но быстро взяла себя в руки. Черный юмор — тоже лекарство.

— Нет уж, увольте, — ответила она и припомнила, как после ареста Якова Двойра долго еще ожидала, что теперь придут за остальными взрослыми семьи, и потому всегда держала в прихожей чемодан с вещами «для тюрьмы» и привязанными к нему веревкой валенками. При этом еще и постоянно готовила впрок, чтобы, если Леночка останется в доме одна, ей было что есть. — Наготовить выварку борща я, может, еще согласна — твоя курица еще как раз не оприходована, но примерить валенки я пока морально не готова.

— Вот видишь! — рассмеялся Морской. — И хватит сгущать краски. На самом деле я немного не в себе из-за других, куда более реальных, но, наверное, менее драматичных вещей. — У Галочки отлегло от сердца: он, наконец, решил все рассказать. — Дело Гроха вроде бы прояснилось, как я тебе и говорил. Коля обещал зайти, когда поймет все до конца. И я пока не хотел касаться подробностей. Может, еще все обойдется, но, похоже, один из подозреваемых — тот самый дядя Каша, я говорил тебе о нем, — и правда виноват. И влез он во всю эту историю по глупости. И если честно, мне его нестерпимо жаль. И… Даже думаю, что лучше бы я держался в стороне, а не затевал игру с установлением маршрута компании Ирины… Тогда, быть может, на преступников вышли бы как-то иначе… Не через дядю Кашу. Не говори Ирине, ей будет неприятно, что с ее помощью я выстроил ловушку для, в общем-то, не слишком плохого человека.

— Мы с ней не сильно близкие подруги, — улыбнулась Галочка, радуясь, что проблемы мужа оказались настолько несерьезны. — К тому же, если преступников нашли, то Ирина, наверно, уезжает. При всем желании я не смогу ей ничего сказать. — Тут Галочка не удержалась от ехидства: — Ведь Коля уже снял с тебя обязательства по поддерживанию доверительных отношений с особо ценными иностранцами? — Вопрос прозвучал глупо, и Галя кинулась исправляться: — Хотя, конечно, по-хорошему, мы должны поехать проводить Ирину… Ей будет приятно тебя увидеть, и мы поступим как приличные люди…

— Что будет ей приятно, неизвестно, — хмыкнул Морской. — Я думаю, нас не особо будут ждать. Посмотрим.

Разговор прервался звонком.

— О! Легок на помине! — распознав манеру Николая, Морской вытер руки полотенцем и, чуть не наступив на кота в прихожей, подошел к двери.

* * *

— Извиняюсь, что так поздно, но тут уж лучше поздно, чем навсегда, да? — с порога заявил Коля, то ли каламбуря, то ли снова путая слова.

— Заходи скорее! — Морской по-настоящему обрадовался. — Я буквально пять минут назад Галочке говорил, что жду от тебя новостей. Ну, что там? — Тут он обернулся, увидел в дверях комнат высунувшиеся лица пани Ильиничны и Людмилы и сообразил, что такие дела на пороге не обсуждаются.

— Чай или настойка? — спросила Галя, провожая гостя на кухню, и сразу же сама ответила: — Знаю, что чай. Ты ведь на службе. Или, может быть?.. — Плотно прикрыв дверь, она тут же отбросила светский тон и жадно набросилась на гостя: — Ну как там ваш несчастный дядя Каша? Морской сам мается и мне покоя не дает.

— Да если б только в этом Каше было дело, — устало отмахнулся Коля и покосился на остатки сладостей на столе. — А что, раз дверь закрыта, то светские приличия отброшены и чаю мне уже не предлагают?

— Так! Признавайся честно: ты хочешь потянуть время, чтоб я совсем свалилась с ног, ушла спать, и ты остался бы с Морским наедине? Или правда проголодался? — спросила Галочка.

Коля вспыхнул, оправдываясь, и Морской подумал, что Горленко, кажется, отвык от нормальных отношений.

— Николай, спокойно! Все свои. Галя без обиды спрашивает, и придумывать что-то в ответ не нужно. Если ты обязан говорить со мной с глазу на глаз, то…

— Да ничего я не обязан! — отрезал Коля. — По-хорошему, я с вами про это вообще не должен говорить. И ни с кем не должен. Должен забыть про всю эту историю, и ладно. Дело закрыто. Точка. Преступники арестованы, пострадавшие могут забирать тело и уезжать… Все довольны оперативной работой наших органов. Все как бы хорошо…