Смерть у стеклянной струи

— Когда они отбывают? — вырвалось у Морского.

— Кто? А… Ирина… Да кто ее знает. Я не уполномочен спрашивать. На днях, наверное…

— Вот уж действительно, лучше поздно, чем никогда, — улыбнулась Галочка. — Только, если не сложно, и раз уж мне разрешено знать всю историю, то объясните оба все это как-то попонятнее. — Ожидая, пока закипит чайник, она подошла ближе и переключилась персонально на Колю. — Я знаю только, что у милиции, не без участия Морского, были подозреваемые и что дядя Каша, задержанный, опять же, не без Володиного содействия, похоже, виноват.

— Да, все совпало и все уже понятно, — Коля начал излагать как по писаному. Причем таким противно-гнусавым голосом, словно только что перечитывал отчет и хотел, чтобы казенные формулировки нервировали не только его. — Гражданин Панковский показал, что 1 апреля он лично, будучи на вахте у входа в балаган в качестве жонглера для привлечения публики, заприметил группу из трех колоритных товарищей. По словам арестованного, они осматривали барахолку так, будто гуляли по антикварному магазину. Охали-ахали, переговаривались не по-русски, тратились не по-советски, словно нарочно для привлечения внимания грабителей. Ну и «напросились». — Наконец Коле надоело цитировать, и он, перейдя на нормальный тон, добавил уже лично от себя: — Циркач этот, судя по всему, пытается получить снисхождение следствия. Всю дорогу подчеркивает, мол, грабил только аморальных типов, которые, словно забыв, в какое трудное время мы живем, сорят деньгами и ведут себя неподобающе расточительно. При этом жертвы ограблений, о которых нам уже известно, и правда были не из простого народа. Но, во-первых, мы знаем далеко не всех: судя по показаниям Алевтины, которая слишком простодушна, чтобы что-то скрывать, мы и о половине состоявшихся операций этой банды не знаем. А во-вторых, даже если все жертвы и впрямь стиляги и прожигатели жизни, то согласитесь, это все равно не повод…

— Согласен, — вмешался Морской, не столько чтобы поддакнуть, сколько чтобы вывести разговор на более конкретные детали. — Про состав снотворного мне все ясно: Панковский бывший медбрат, мог разработать состав… Но как он умудрялся незаметно опаивать незнакомцев?

— Так фокусник же, — пожал плечами Коля. — Говорит, они всегда полагались на случай и волшебную силу импровизации. Много раз, кстати, бандитам не везло — то не было случая подсыпать снотворное в нужный промежуток времени, то жертвы удалялись с глаз долой еще до того, как отрава успевала подействовать. В этот раз — и Панковский это возводит чуть ли не в ранг «сама судьба приказала мне действовать!» — все для грабителей сложилось идеально. Панковский приказал Алевтине отслеживать нашу троицу, сам отработал первый номер в выступлении и по наводке девчонки — она рисовала стрелки на асфальте — легко настиг Ирину и компанию. Ну и застал чудесную картину: Грох, выудив из дипломата три стакана, пытался убедить продавщицу из будки «Пиво — воды» наполнить их газировкой. В ответ, конечно, услышал: «Вы обижаете в моем лице советскую торговлю! Моя машина прекрасно моет стекло! Вы ей не доверяете? Тогда не отрывайтесь от масс персональной тарой! Поднос со стаканами есть, ими и пользуйтесь. Берите тут и пейте!»

Грох русский язык понимал, но суть проблемы раскусить не мог. К тому же очередь уже бурлила: «Хочешь один три стакана брать, три раза и стой! Не нервируй продавщицу, не задерживай!»

Вот тут Панковский и блеснул, подключившись. Общественность утихомирил: «Спокойно, граждане! Товарищ — наш почетный гость, вы что, не видите? Не позорьте страну!» — Иностранца подбодрил, продавщицу поблагодарил за бдительность и, взяв у растерянного Гроха его стаканы, многозначительно поставил их на прилавок.

— Действительно повезло! — расстроилась Галочка. — Прямо несправедливо как-то. В таких делах — и вдруг везение…