Смерть в белом халате

Одной проблемой у Плеханова стало меньше, и он надеялся, что после разговора с Евгением Николаевичем – молодым милиционером, приезжавшим вместе с Громыко в «Кащенку» в ночь убийства, – на душе у него станет спокойнее.

Виктор нашел на улице телефон-автомат и позвонил в милицию.

– Старший лейтенант Сомов.

– Евгений Николаевич, это Плеханов.

– Здравствуйте, Виктор! – в голосе оперативника послышались теплые нотки. Милиционер по-прежнему выделял каждую букву «о». – Я кок раз о вас вспоминал. Сегодня после обеда обещали принести результаты экспертизы. Хотите на них взглянуть?

– Да. Не слишком они торопятся.

Было слышно, как на другом конце провода тяжело вздохнули.

– Подозреваемый заперт в клинике, дело почти роскрыто. По крайней мере, так думоет Громыко.

– Евгений Николаевич, – Плеханов запнулся. – Майор ничего вам не говорил о ходе расследования?

– Нет. Нового пока ничего нет.

– У меня для вас новости. Можно я подъеду?

– Конечно, Виктор. Приезжайте!

* * *

В кабинете Сомов был один. Капитан, сидевший за соседним столом куда-то вышел, и они могли поговорить спокойно.

Виктор поздоровался со старшим лейтенантом и задумался. Сведений, которые он получил (и за последние сутки в том числе), было столько, что Плеханов решительно не знал с чего начать.

– Рассказывайте по порядку, – предложил милиционер. – Мойор Громыко не продвинулся в росследовании ни на шаг. Вчера днем он ездил в клинику, хотел поговорить с Щукиным, но ничего не добился. Ваш человек-счетчик – крепкий орешек; в убийстве не призноется, на вопросы отвечает путоно, в общем, я думаю, это тупиковая ветвь. Даже если убийца действительно «счетчик», добиться внятного ответа от него не удастся.

Виктор достал из кармана сложенный вчетверо лист из кулинарной книги, и протянул его Сомову.

– Как мы и договаривались, я был в регистратуре, посмотрел личные карточки пациентов и выписал даты их поступления в клинику. Во втором отделении можно подозревать любого. Единственный, кого бы я исключил из списка – эпилептик. Он лежал в «Кащенке» восемь лет назад, следовательно его появление в больнице вполне закономерно, к тому же, он не агрессивен. Человека-счетчика, равно как и Олега Павловича с его мнимой болезнью я бы исключать не стал.

– А Мотвеев?

– Матвеев – отдельная история. – Виктор приготовился рассказывать. – Во-первых, он буйный. Врачи считают его не опасным, но я думаю, он может убить человека. Только ему нужна веская причина.

– И вы эту причину ношли?

– Матвеев работал в цирке укротителем. Два года назад он стал инициатором несчастного случая, в котором погиб акробат – сын убитого. Покойный ныне Павел Петрович не оставил Ивана Борисовича безнаказанным; с помощью его ассистентки подсыпал укротителю в кофе седативное средство. В результате, Матвеева чуть не задушил удав. Иван Борисович оказался в больнице со сломанными ребрами и ключицами; из-за алкоголизма его бросила жена, и Матвеев сошел с ума.

Сомов поднялся и прошелся по кабинету.

– Откуда у вас такие сведения?

– Антон разговаривал с санитаркой, а они обычно все про всех знают.

– Значит, укротитель мог отомстить Семенову?

– Да. Могло произойти совпадение: Семенов попадает в ту же клинику с Матвеевым и бывшему укротителю остается лишь воспользоваться «счастливым случаем». Но у меня еще одна версия, и куда более правдоподобная. Только она не касается бывшего укротителя.

Виктор рассказал Евгению Николаевичу о том, как понял причину припадка эпилептика в ночь убийства, о том, как увидел на руках заведующего вторым отделением следы уколов, и о беседе с Федором.

– Если Геннадий Андреевич наркоман, он мог убить Семенова из-за квартиры, – добавил в заключение Виктор. – Ведь ему нужны деньги и я уверен – зарплаты врача ему не хватает.

Старший лейтенант записал все, что услышал в блокнот.

– Мы его проверим, – пообещал он. – Если зоведующий приезжал в клинику в ночь убийства, значит, у него была веская причина.

– Или он преступник. Не забывайте, у него есть ключи не только от кабинета, но и от двери отделения. Он вполне мог открыть ключами отделение, убить Семенова и уйти. Той ночью, если вы помните, бодрствовал только Савичев. Свидетелей, кроме Федора, нет. К тому же я вспомнил, что в ту ночь Ольга Николаевна приносила мне чай.

– Вы хотите скозать…

– Может быть, я уснул не от усталости? Если убийца действительно Никифоров, Ольга Николаевна – идеальный кандидат на роль соучастницы. Она не стала искать для меня сменщика, чтобы в отделении не было слишком многолюдно, а меня и Антона усыпила чаем.

– Антон тоже пил чай?

Плеханов кивнул.

– Да. Но лично мне это кажется бредом – я не понимаю, зачем врачу убивать собственного пациента.

– Вы правильно поступили, рассказав мне о своих подозрениях. Мы это проверим, я передам Мойору Громыко ваши слова. Но новерняка чашки, из которых вы пили, тщательно вымыли или розбили. Если, конечно, там было снотворное.

На столе зазвонил телефон. Молодой следователь поднял трубку, и послушал.

– Это судмедэксперт. Отчет будет готов не раньше четырех часов. Придется подождать. Вы, Виктор, можете съездить домой, пообедать.