Смерть в беседке

Возможно, никто из нас не хотел думать о Ричарде Стэплфорде как о любовнике просто потому, что от настолько жуткой идеи непременно кошмары привидятся. Удивительно, похоже, слуги Стэплфордов оказались гораздо преданнее хозяевам, чем служащие обаятельного Мюллера. Этот мир мне никогда не понять. Вряд ли Люси действительно могла рассказать что-то стоящее. В то время она, вероятно, была совсем молоденькой, но все же привлекла внимание камердинера. Возможно, стоит попытаться? Придется обсудить вопрос с Ричендой и посмотреть, что она скажет. Не буду же я платить за грязные сплетни из собственного жалованья!

Риченда заглянула проведать меня незадолго до ланча, узнать, как продвигается работа. Я передала ей нашу с Люси беседу.

– Вот хитрая пройдоха! – Было первой реакцией Риченды. И хотя я бы не стала употреблять именно эти выражения, все же кивнула в знак согласия. – То, что нужно, – добавила она. – Как думаешь, сколько ей нужно заплатить?

– Понятия не имею, – откликнулась я.

– Ой, не смотри с таким возмущением. Зарабатывать на сплетнях вполне нормально для слуг. По общему согласию это обычно происходит между ними или горничной, которая не прочь проследить за своими хозяйками. Так во всех больших домах бывает.

Так вот и получилось, что через пару часов, между чаем и ужином, я прогуливалась в розарии. В деревне принято есть раньше, чем в городе, но времени еще оставалось достаточно. Я бродила по дорожкам, сжимая в руках сумочку со щедрым вознаграждением от Риченды, и делала вид, что любуюсь цветами. После длинного жаркого лета осенний воздух был довольно прохладным. Час спустя меня уже пробрал озноб. Вероятно, решила я, у Люси появились какие-то дела перед ужином и скорее всего она появится ближе к чаю. Но я ошиблась. Бенни, главный садовник, невысокий блондин лет пятидесяти или больше, уже дважды прошел мимо меня. Оба раза он приподнимал шляпу в знак уважения, но я не сомневалась, что третий раз уже вызовет подозрения. Проворный и энергичный, он совсем не походил на мое представление о главном садовнике. Завидев меня в первый раз, он подошел и почтительно представился, чтобы показать мне самый красивый осенний цветник. О своем саде он говорил с большим воодушевлением, и я не могла не признать, что в такие моменты он становился по-своему обаятельным. Сад был чудесным, его вдохновение, несомненно, передавалось и остальным работникам. Я знала, что они с миссис Мюллер вместе занимаются садом, и не сомневалась, что, наткнувшись на меня в третий раз, он сообщит своей госпоже о моей долгой прогулке в одиночестве, еще и в такую холодную погоду. Может, он и решит, что я восхищалась его творением, но миссис Мюллер вряд ли поверит, так как прежде никакого интереса ни к цветам, ни к изумительным цветочным композициям в доме я не выказывала. Дело в том, что благодаря детству в деревне дикие живые изгороди мне всегда были милее, а более симметричные и правильные фигуры казались лишенными свободы, воздуха. Бенни я об этом, конечно, говорить не собиралась.

Так что я вернулась в дом, замерзшая, раздраженная и без какого-либо результата. Проходя через холл, я думала только о своей комнате, надеясь, что там уже развели огонь. Поэтому и врезалась в спину мужчины, столбом вставшего прямо посреди холла, где я никак не ожидала его обнаружить, да и делать ему там было нечего. Он обернулся и подхватил меня под руки, не дав упасть, и сам выпрямился.

– Эфимия! – воскликнул Бертрам, так как это был он. – Что это, черт побери, за место?

– Вы что здесь делаете? – ошарашенно спросила я.

– Какая разница, что я здесь делаю! – громко ответил он. – На подъездной дорожке мертвая горничная!

Глава 10 Неподобающие сцены

– О нет! Вы сбили Люси? Сколько раз я просила быть внимательнее за рулем!

– Никого я не переехал, – огрызнулся Бертрам.

Я прижала ладонь ко рту.

– Только не говорите, что это был Меррит!

– Меррита со мной нет. И никто никого не сбивал.

– Но вы сказали, что там мертвая горничная на дороге.

– Так и есть! – воскликнул Бертрам, в отчаянии вцепившись в волосы. – Почему она там?

– Я не знаю! – тоже повысила голос я. – Если она мертва, то вряд ли у нее есть право выбирать, где лежать!

– Пойдем, – потребовал Бертрам. Схватил меня за запястье и потащил обратно на улицу.

– А разве не нужно вызвать полицию? – спросила я, упираясь и пытаясь высвободить руку, но Бертрама было не остановить. Он протащил меня от дома до того места, где подъездная дорожка уже делала поворот, и там, на траве у скамейки, будто ее столкнула чья-то гигантская рука, лежала Люси. Руки и ноги были одновременно поджаты, но вывернуты под неестественным углом, точно у подобравшегося слишком близко к огню паука. Милое личико исказила гримаса и… боюсь, на этом я отвернулась. Бертрам по-прежнему держал меня за запястье, так что убежать я не могла.

– Нужно вернуться в дом, – нетерпеливо сказала я, но Бертрам не шевельнулся.

– Боже, все взаправду. Я думал, может, мне привиделось. Эфимия, ну почему везде, где бы ты ни оказалась, умирают люди?