Смерть в конверте

– Суббота, што ль?.. – задумался папаша. И, отмахнувшись, словно отгоняя наваждение, уверенно выдал: – Да нет! Какая суббота – с утра среду праздновал!..

Выпив еще воды, вышел на крыльцо, энергично почесал «хозяйство» в необъятных трусах. На безоблачном небе сияла золотая луна, но света от нее было мало – Семен едва не навернулся с последней шаткой ступеньки.

Удержавшись за перила, он вдруг заметил желтый огонек, мелькнувший сквозь листву садовых деревьев. Это горела лампа над входом в новую баню.

– Или все-таки суббота?.. – совсем растерялся мужик.

Но внезапно преобразился, сообразив, что разжиться винцом или водочкой в столь поздний час он сможет только там, в отстроенной бандитами бане. Справляя в уборной нужду, Семен взвешивал все за и против рискованной затеи. Выпить страсть как хотелось, но при воспоминании о сломанных ребрах становилось тоскливо и страшно.

– Была не была! – решил он, направляясь в заповедный угол участка.

Возле бани и в самом деревянном строении было тихо. Крыльцо освещала электрическая лампочка, дверь оказалась незапертой.

Главной радостью стала обнаруженная под лавкой бутылка недопитой водки. Семен аж затрясся, понюхав горлышко и удостоверившись, что внутри то, что надо.

Сделав несколько объемных глотков, он ощутил себя таким счастливым, что даже крякнул от удовольствия. И сам испугался громкого звука.

Пронесло: никто не услышал.

Потоптавшись с минуту у двери, Лоскутов все же решился заглянуть в банные сенцы. Любопытство подначивало, ведь номинальному хозяину участка так ни разу и не дозволили полюбоваться нутром свежего строения. А ему так хотелось!

На ногах весьма кстати оказались мягкие обрезанные валенки. Шаги в них завсегда выходили беззвучными, точно идешь босиком по сухому песчаному бережку.

После выпитого организм блаженно расслабился, пальцы перестали трястись, зрение сфокусировалось. Семен аккуратно взялся за дверную ручку, потянул на себя. Тяжелая дверь послушно отворилась.

В сенцах было сумрачно. Слева находилась дверь в небольшое помещение – то ли в кладовую, то ли в нужник. Прямо перед собой Семен заметил дверь из свежей древесины. Она была чуть приоткрыта, пропуская в сенцы тонкую полоску света. Лоскутов тихонько шагнул вперед, заглянул в щелку и… обомлел.

Взору открылась просторная, отделанная дорогой струганой доской комната. У правой глухой стены стояли двустворчатый шкаф и новенький диван. По левую сторону он заметил проход в моечную и чугунную печную топку с поддувалом. Центр комнаты занимал большой стол, за которым возвышался красивый буфет с резными вставками и богатой посудой на полках. Рядом с буфетом таинственно поблескивал раскрытыми дверками огромный металлический сейф. Окон не было.

В комнате находились Борька и Дашка. Молодой бандит был прилично пьян и восседал во главе стола. Дурочка, такой завсегда считал свою младшую дочь Семен, устроилась у бандита на коленях.

Однако в самое сердце Лоскутова поразило не то, что Дашка была совершенно голой, и не то, что она якшалась с известным местным шалопаем – на все это ему было трижды наплевать. Поначалу у него сперло дыхание от обилия выпивки и закуски на столе. Одних початых бутылок набиралось с полдюжины, а ведь где-то еще хранились непочатые, под сургучной пробкой!

Перед Борькой промеж стаканов и тарелок он приметил россыпь блестящих золотых изделий, и было их столько, что Семен аж зажмурился. Часики, серьги, кольца, браслеты, броши, цепочки…

Дашка с игривым интересом изучала ювелирку, а на ее пальчике сверкало гранями драгоценного камня новое колечко.

Но самую тяжкую душевную рану старый алкоголик получил от созерцания содержимого стального сейфа. На полках левой половины он углядел множество пачек денежных купюр и несметное количество тех же ювелирных изделий. Правую половину занимали заботливо сложенные тряпки, сумочки, обувь… Это его не заинтересовало, зато от вида золотишка и денег внутри взыграл праведный пролетарский гнев.

И тут вдруг Борька зашевелился.

– Все, Дашка, спать. Завтра ждут важные дела, – шлепнул он девушку по заднице.

Та спрыгнула с его колен, вмиг застелила диван чистой простыней.

Укладываясь, бандит пробормотал:

– Убери все в сейф и ключ спрячь. В свое надежное место…

Тихо выскользнув из бани, Семен Лоскутов быстро допил водку из позабытой кем-то бутылки, отошел в глубину темного сада и остановился. Пока сознание не помутнело от алкоголя, он обдумывал увиденное. «Хорошо бы тихонько залезть в сейф и прихватить деньжат, – размышлял он. – Не пять рубликов, само собой, но так, чтобы не хватились пропажи».

Однако ж любая мысль Лоскутова нарывалась на одну загвоздку. Звали эту загвоздку Дарья. Она только что получила ясный наказ запереть сейф и спрятать ключ в надежное место. К тому же и в баню попасть не представлялось возможным, потому что та же Дарья запирала на ночь входную дверь, а поутру самолично будила Борьку, кормила его завтраком и провожала на «ратные» подвиги.