Смерть в овечьей шерсти

– Спасибо. Но сначала мне нужно кое-что записать.

– Не забудьте запереть дверь.

– Нет-нет. Я приду через минуту.

– Спокойной ночи, мистер Аллейн.

– Спокойной ночи.

– Извините, если что не так.

– Все в порядке. Спокойной ночи.

Аллейн подождал, пока наверху хлопнет дверь, и поднялся в свою комнату. Достав из шкафа два свитера и кардиган, он натянул их на себя и надел сверху твидовый пиджак. От вчерашней свечи остался огарок в четверть дюйма. «Хватит минут на двадцать», – предположил он и зажег огарок. Потом Аллейн услышал, как Дуглас идет по коридору в ванную, а выйдя оттуда, стучит в дверь Теренс Линн.

«Черт бы побрал этого волокиту. Нашел время для любовных похождений», – возмутился про себя Аллейн. Он услышал, как Дуглас сказал:

– Ты в порядке, Тери?… Уверена? Обещаешь? Тогда спокойной ночи, и благослови тебя Господь.

Под ногами Дугласа опять заскрипели половицы. В коридоре он столкнулся с Урсулой, вышедшей из комнаты Фабиана. Аллейн наблюдал за ними сквозь щель между дверными петлями. Урсула что-то прошептала и кивнула. Дуглас шепнул в ответ и, улыбнувшись, погладил ее по голове. Она дотронулась до его руки и на цыпочках прошла в свою комнату. Дуглас пошел в свою, и через пару минут все стихло.

Аллейн положил в один карман фонарик, а в другой – дневник Артура Рубрика и тихо спустился вниз. В холле стоял парафиновый нагреватель. Он с сожалением прошел мимо него и вышел на холод. Было без пяти одиннадцать.

4

Аллейн осветил фонариком Маркинса. Тот сидел на куче мешков, накинув один из них на плечи, и всем своим видом напоминал замерзшего домового. Аллейн присел рядом с ним на корточки и выключил фонарь.

– Как хочется поговорить нормально, без этого суфлерского шепота, – сказал он.

– Я тут без вас сидел и размышлял, сэр. Я так понимаю, вы хотите устроить этому типу ловушку. Он уверен, что капитан проговорился и вы пойдете сюда один, давая ему возможность все же врезать вам по башке. Я должен затаиться и в последний момент прихватить его тепленьким?

– Одну минутку, – сказал Аллейн. Он снял ботинки и привалился к прессу. – Мы должны как следует спрятаться.

– Оба?

– Возможно, нам придется проторчать здесь чертовски долго. Я лягу за прессом, и вы накроете меня этими грязными мешками. Выглядит по-идиотски, но должно сработать. Только не трогайте мешки, на которых лежал мистер Лосс. А вы залезете в пресс. В ту часть, где дверца. И оставите щелку для обзора.

Вспомнив рассказ Клиффа, Аллейн положил три мешка на пол за прессом и лег на них ничком, положив под подбородок открытый дневник Артура Рубрика. Маркинс набросил на него еще несколько мешков.

– Я включу фонарик, а вы посмотрите, виден ли свет, – прошептал Аллейн.

– Одну минуточку, сэр.

Аллейн ощутил, как на его голову и плечи ложится дополнительная тяжесть.

– Теперь нормально, сэр.

Аллейн потянулся, как кошка, и, расслабив мускулы, распластался на своем жестком ложе. Под мешками было душно, и хотелось чихать от пыли. Если в носу засвербит, придется его заткнуть. Рядом с ним заскрипел пресс и что-то стукнуло в стенку контейнера. Это Маркинс устраивался в своем гнезде.

– Ну как? – шепотом спросил Аллейн.

– Привязываю веревочку к дверце, – ответил слабый голос. – Чтобы легче открывалась.

– Отлично. Не двигайтесь, пока не дам команду.

Через минуту Аллейн окликнул своего напарника.

– Маркинс?

– Да, сэр?

– Знаете, на кого я поставил?

– На кого, сэр?

Аллейн сказал. Маркинс тихонько присвистнул.

– Вот так номер! – прошептал он.

Аллейн осветил фонариком раскрытый дневник Артура Рубрика. При ближайшем рассмотрении дневник велся в толстой тетради с роскошной бумагой и в дорогом переплете. На обложке были инициалы Артура Рубрика, а на титульном листе – огромная надпись: «Артуру с безграничной любовью от Флоренс. Рождество, 1941 год».

Читался дневник с трудом. Страницы находились в пяти дюймах от носа, а писал Артур мелким изящным почерком. К тому же этот витиеватый старомодный стиль! Он появился уже в первой строке и оставался таким же на последующих страницах. Артур Рубрик не делал никаких попыток его осовременить. Вероятно, в таком же стиле он писал и свои эссе.

...