Смерть в овечьей шерсти

– Вы не имеете права заставлять его. Кто вы такой? Нет у вас такого чертова права.

– Напротив, я имею все полномочия, предоставленные мне вашей полицией. Клифф выбрал самый верный способ защитить себя. Повторяю, я уверен, что он говорит правду. Когда он немного отойдет, сам вам все расскажет. А пока советую оставить его в покое.

– Пытаетесь меня надуть?

– Нет.

– Вы же все думаете на него. Хотите дело на парня завести?

– На первый взгляд для этого имеется достаточно оснований. Тем не менее я не считаю, что оба эти нападения совершил он. Но раз уж вы здесь, мистер Джонс…

– Вы все врете, – яростно перебил его Томми.

– Считаю своим долгом предупредить вас, что ваше собственное алиби в обоих случаях крайне неубедительно.

Томас Джонс застыл на месте. Он опустил подбородок и согнулся, так что руки его повисли вдоль тела как плети.

– Какая нужда мне убивать ее? С какой стати? Она по-своему была добра ко мне. Нет у меня никакого повода.

– Я думаю, что здесь ни для кого не секрет, что капитан Грейс и мистер Лосс занимаются разработками, связанными с вооружением, причем секретные. Вы также знаете, что миссис Рубрик придавала большое значение борьбе со шпионажем.

– Ничего я этого не знаю, – возразил Томми Джонс, но Аллейн прервал его:

– Вы же видели, как был поставлен весьма дорогой ветряк, снабжавший электроэнергией всего одно помещение – тщательно охраняемую мастерскую. Наверняка у вас возникали вопросы. Да и сама миссис Рубрик создавала обстановку секретности. Полицейское расследование велось по вполне определенным направлениям. Вы не могли не заметить, что они пытаются связать убийство с предполагаемым шпионажем. Откровенно говоря, ваше имя фигурирует в списке лиц, которые могут быть платными вражескими агентами, а следовательно, убийцами миссис Рубрик. Но есть и более явный мотив: миссис Рубрик обвинила вашего сына в краже виски и вы опасались послед-ствий.

Томми энергично выругался.

– Я упомянул об этом только потому, – разъяснил ему Аллейн, – что «допрос с пристрастием», как вы изволили выразиться, может быть применен не только к нему. Возможно, наступит и ваш черед, правда, не сегодня. Завтра в пять мне нужно быть на ногах, поэтому сейчас я отправляюсь спать. Будьте благоразумны и сбавьте тон. Если вы и ваш сын ни в чем не замешаны, беспокоиться не о чем.

– Так уж и не о чем, – возразил Томми прищурившись. – Жена моя уже нахлебалась по горло. – Он взглянул на Аллейна из-под нависших бровей.

– Убийство всех выбивает из колеи, – пробормотал Аллейн, провожая Томми до двери.

Джонс остановился напротив Маркинса.

– А этот что здесь делает?

– Все в порядке, Томми. Не заводись, – попытался успокоить его Маркинс.

– Я не забыл – это ты притащил к ней мальчишку. Он просил нас не поднимать шума, и мы не стали. Но я-то все помню. Ты, видно, тут свидетеля изображаешь? Сколько он тебе платит за это?

– Ничего он не изображает, – вмешался Аллейн. – Через десять минут он проводит вас с Клиффом домой. А пока подождите в гостиной.

– Что значит проводит?

– На случай если опять произойдет убийство, а у вас не будет алиби.

Аллейн кивнул Маркинсу, чтобы тот открыл дверь.

– Попросите сюда мисс Харм, – сказал он, и мужчины ушли.

3

– Я всегда хотела поговорить с вами наедине, – заявила Урсула. – Но мне все никак не удавалось.

– Боюсь, что особой разницы не будет.

– Вообще-то вы мне нравитесь, и Фабу тоже. Я, конечно, страшно счастлива, что вас не убили, и Фаб тоже будет рад, когда придет в себя. Но лучше, если бы он вообще промахнулся, а не стукнул моего бедного друга по и так уже пострадавшей голове.

– Возможно, все обернется к лучшему.

– Не вижу, каким образом. Теперь Фабиан наверняка сочтет себя непригодным к женитьбе, и я останусь на бобах.

– Вам придется проявить настойчивость.

– Я, конечно, постараюсь, но перспективы совсем не радужные. Скажите, а как он вел себя без сознания? Не пытался лезть на стенку или что-то в этом роде?

Аллейн заколебался, не решаясь ответить.

– Значит, так и было, – быстро проговорила Урсула. – Видимо, удар пришелся в то же место. Я-то надеялась, что в другое. В Дюнкерке, когда он карабкался на борт, его ударили за ухом, и сейчас тоже сзади.

– Возможно, он просто бредил.

– Может быть, – неуверенно согласилась Урсула. – Он говорил, что хочет прыгнуть в море? Пытался воодушевить солдат? «Вперед, ребята! Выше знамена!»

– Абсолютно точно.

– С ним бывает так тяжело, – мрачно поделилась Урсула. – На корабле был просто кошмар. Он как сумасшедший взлетел по палубной лестнице, а потом все пытался найти веревочную, но, к счастью, ее там не было. Но надо отдать ему должное – со мной он был всегда вежлив. Даже когда был не в себе, всегда оставался джентльменом.

– Он когда-нибудь называл вас «старина»?

– Никогда. Это не в его духе. А что?

– Он назвал кого-то «старина», когда бредил.

– Может быть, вас?

– Уж точно нет. Мне он врезал в челюсть.

– Вероятно, он имел в виду мужчину.

– Вы интересуетесь стрижкой овец?

– Я? – изумилась Урсула. – Что вы имеете в виду?

– Вы когда-нибудь помогали стричь овец? Собирали шерсть или делали что-то похожее?