Смерть в партере

Мы ещё раз чокнулись, теперь без тоста, и пошли на балкон перекурить, где Сергей продолжил строить умозаключения: «Когда я туда приехал, их эсбэшник меня полностью убедил, что сам он в шоке от этой смерти. Держался-то он хорошо, но я видел, что не играет — реально напрягся генерал отставной. А если бы сделал он это обдуманно, то, наоборот, уже бы не нервничал. И видел я, как он в сторонке со своими корейцами общался, и все они были явно поражены случившимся. Короче, не могу я пока поверить, что это он организовал, не вяжется!»

Я этого не видел и судить не мог, но чутью Догони начинал уже доверять. А он продолжил за корейцев адвокатствовать: «Ну и как? Отравлен, хотя теперь это мы никогда не узнаем — его уже, поди, кремировали и похоронили. И тогда получается, что в антракте это произошло, хотя есть сейчас и яды, не сразу действующие. Впрочем, судя по тому, как он умер, вряд ли долгодействующий. И этот способ более чем странен для устранения в нашем случае. И непонятно, как и где могли яд дать, да и зачем так заморачиваться — есть попроще способы на тот свет отправить!»

С этим выводом сложно спорить, но я попробовал всё же подискутировать: «Да, выбор странен, но, возможно, это для того сделано, чтобы естественную смерть симулировать?» Аргумент Сергей опроверг легко: «Если бы делу дали ход после первой экспертизы, то повторная точно нашла бы что-то — оборудование сейчас у них такое, что вошь на Марсе разглядят. Отравление от естественной однозначно отличат, да и так шантажистов не мочат, уж поверь мне…»

Я ему верил, но продолжил играть роль скептика: «А может, это у них последний шанс был — помнишь, я тебе говорил, что видел, как он с корейцем одним эмоционально общался у колонн. И там, в театре, присутствовал самый главный кореец в компании — сидел в царской ложе. И опять-таки, возможно, он собирался ему эту флешку передать, если ему так и не заплатили местные, российские корейцы. И от безысходности они его и замочили так своеобразно, а?»

Сергей поразмыслил немного и почти согласился, но потом разнёс и эту версию: «Да, так дело обернуться могло. И опять же, даже похоже на то, но есть одно большое НО — не было у них возможности травануть парня этого, я это точно знаю. Так как видел…»

Я не понял, что он видел, непонимание на лице моём отразилось наглядно, да я и словами это выразил: «Э-э-э… Что ты видел?.. Тебя же там не было…» И тут Догоня в первый раз доказал, что он сторицей стоит тех денег, что я ему платить собираюсь: «Видел я всё, что он в антракте делал. Ну, пока он непосредственно в театре находился, и никто там травануть бы его не смог — точно можешь быть в этом уверен!»

Оказалось, что первым делом следственная группа изучила записи камер наблюдения, в изобилии расставленных по театру, и Марат, а я уже знал, как покойника зовут, из зала сразу метнулся в буфет, где взял водки. В пару присестов стакан вылакал и побежал на выход, вроде как говоря по телефону. Под портиком он не задержался, а вот что происходило дальше, Сергей не знал. Здесь зона покрытия камер Большого заканчивалась, и три минуты двенадцать секунд будущий труп пребывал вне поля зрения. Затем он вернулся в здание театра, проследовал в другой уже буфет, жахнул и там, вернулся в первый и весь остаток антракта общался там с посетителями, продолжая выпивать, не закусывая. Дожрал свою водку и проследовал в зал, где через пятнадцать с небольшим минут мучительно умер.

Точностью до секунды Догоня меня окончательно добил — память у него оказалась феноменальная! Он же сам этим нисколько не кичился, и на моё искреннее изумление отреагировал совершенно спокойно: «Я же расписывал по времени его действия в антракте, вот и запомнил в общем и целом. На службе вообще надо много чего запоминать… Стоило бы ещё раз пересмотреть, но вернёмся к делу: получается, что отравили его за то время, пока он по Театральной площади где-то шастал. Как и кто — пока совсем непонятно, но других-то вариантов нет!»

Майор высказался убедительно: эмоционально и даже хлопнул для верности в конце по столу ладонью, да и факты на это указывали. Но возникала одна странность, на которую он сам и обратил внимание: «Но если его корейцы отравили, то почему вне театра, ведь они там все были, на корпоративе? Тогда, значит, наёмник, но под каким таким предлогом он его ядом накормил? Вряд ли Марат стал бы что-то принимать от незнакомого человека — выпивку или съестное. С чего бы это? Но как-то яд попал вовнутрь, и вряд ли инъекцию ему сделали незаметно и безболезненно. Так что первым делом надо понять, что он эти три с лишним минуты делал и с кем встречался. А чтобы это выяснить, надо искать свидетелей и камеры городские посмотреть. И вот тут у нас будут сложности…»