Смерть в партере

Догоня, немного подумав, вполне его одобрил, хотя и расстроился: «Думаю, правильно ты поступаешь, теперь они от тебя точно отстанут. Надо прямо сейчас звонить и встречаться, от греха подальше. Но, увы, на этом, выходит, наше сотрудничество и закончится. А жаль…»

В искренности сожалений не стоило и сомневаться, и тут я выложил ему вторую часть того самого решения: «А вот здесь ты не прав! Так как я собираюсь дело это до конца довести — выяснить, кто убил. Да не смотри ты так!» Майор продемонстрировал отменную способность к моментальному переходу в мимике от печали к возбуждённому оживлению, округлив глаза наподобие совы. Но тут же вернул им нормальный вид, и я продолжил: «Во-первых, я уже сам пострадал, хоть и косвенно, из-за этого убийства — можно сказать, задета честь мундира. Впрочем, скажу честно, гораздо важнее, что, во-вторых, блин, мне так понравилось сыском заниматься! Я понимаю, как для тебя, оперативника со сколько-то там лет стажем, это звучит, но это столь, оказывается, захватывающе, плюс адреналин так прёт, что аж зашкаливает! Меня никогда до этого ничто, кроме балета, так не заводило, так более того: стыдно признаться, но круче, чем от балета, меня сейчас вставляет от нашего расследования! На порядок круче причём! И в разы мне больше хочется раскрыть это преступление, чем сходить, к примеру, на премьеру десятилетия в Большой! Представляешь, как я быстро и безнадёжно подсел?»

Сергей оценил степень желания новым потрясённым выражением лица, ещё раз продемонстрировав, что и ему уроки актёрского мастерства в училище пошли впрок, а польстил мне искренне: «Ура и браво! Нашего полку прибыло! Знаешь, уже за эти несколько наших встреч я понял, что ты в органах себе отличную карьеру сделал бы. Мне кажется, это твоё. Голова у тебя, конечно, в очень правильных направлениях варит! И с огромным удовольствием я под твоим началом поработаю — может, чему и сам научусь…»

Что скрывать, в силу своего артистического прошлого я люблю комплименты и поклонников, хотя с годами понял, что в большинстве случаев подхалимаж предельно неискренен, если не всегда… Но это совсем другой случай, а я лишь подтвердил своё внутреннее ощущение: похоже, это правда моё! Поймал же я себя на нём практически сразу, как только события начали происходить. Меня тянуло разобраться, разложить все факты по полочкам, найти недостающие звенья цепи этого преступления. А для меня это более чем необычно: я и детективы-то никогда не любил ни читать, ни смотреть, разве что сериал про Пуаро с Дэвидом Суше. Да и криминальная хроника, постоянно показываемая всеми каналами, кроме «Культуры», меня более чем не интересовала — всегда переключал. А тут — убийство, и я хочу его раскрыть! Причём так хочу, что аж балет на второй план ушёл! Удивительно это и необъяснимо!

Но со своими внутренними метаниями я могу и попозже разобраться, в медитативном одиночестве, нам же теперь следовало оперативно реализовать первую часть моего плана — вернуть флешку. Время стояло ещё детское — суббота только-только началась. Да и для жаждущего её заполучить время суток совсем сейчас не важно. Так что принял я решение ему звонить и гору с моих плеч снимать, да и с его тоже. И так как это нужно в гораздо большей степени Леониду Борисовичу, так что пусть он сам сюда приезжает, тем более адрес-то знает наверняка хорошо. А звонить ему стану не я — поручил такое дело майору…

Сергей отдал честь под несуществующий на его голове козырёк, нашёл у себя в сумке визитку и набрал бедному генералу: «Леонид Борисович, здравствуйте, это майор Догонин. Следователь по делу о смерти одного вашего сотрудника в партере Большого театра. Да, да, думаю, хорошо вы это событие помните… И у меня есть хорошие новости про вашу… флешку — нашлась она, представляете! Более того, можете её забрать. Только надо вам самому подъехать, побыстрее, и обязательно одному. А подъехать туда, где её уже искали, да не нашли — на квартиру одну, где шмон безрезультатный ваши люди провели. Ждём мы вас здесь вдвоём с Глебом, и уж точно в этот раз без глупостей никому не нужных, пожалуйста…»

Догонин имел ну уж о-о-очень серьёзный вид, когда по телефону говорил, а меня аж прямо распирало от предвкушения встречи с ошарашенным генералом. Когда же Сергей положил трубку, то случилась несколькосекундная безмолвная пауза, а потом, не сговариваясь, одновременно мы оба заржали в голос — ушло некоторое имевшееся напряжение, и стало просто весело! И был мною в этот самый момент преодолён какой-то внутренний барьер, что-то там внутри меня где-то щёлкнуло…