Смерть в партере

И мы договорились, хотя Леонид Борисович так из «слегка шокового» состояния и не вышел до конца нашей непродолжительной, впрочем, беседы. Привести его в себя вменялось в обязанности Александру Карловичу, которому он сразу, как я предполагал, станет звонить. Именно на эту тему давал я накануне последний инструктаж в Большом, а последним там пунктом шло сразу перезвонить мне после разговора. Звонок поступил минут через десять, после того как я покинул кабинет генерала, и всё прошло, как и планировалось: он точно завтра придёт и сегодня скоро пришлёт. Александр Карлович передал Леониду Борисовичу мою просьбу прислать те два видео, что он Марату в антракте в буфете показывал. А на все его вопросы отвечал уклончиво: не обладаю, мол, полномочиями сообщать такую информацию. Борисович от просьбы поперхнулся и вначале лишь пообещал подумать, но Карлович его убедил, что надо не думать, а делать, причём не затягивая. Подтверждением его убедительности явилось письмо с двумя ссылками на файлооб-менник и тремя абзацами сопроводительного текста, полученное мною менее чем через час.

И оставался последний непозванный гость — Яков, а с ним у меня уже было назначено время — ему я ещё из дома звонил. Перекусив по дороге, я вновь оказался в «Бомарше» и радости от этого не испытал — тухлое всё-таки место, несмотря на лепнину золотом и хрустали горные всякие. А Яша прекрасно к нему подходил — тоже блестел, а внутри одна гниль. Но пока мне приходилось ему улыбаться, впрочем, оставалось потерпеть до завтра: «Рад тебя видеть, давай ты меня слегка подровняешь и обсудим один моментик. Ты сам-то как?»

И довольно продолжительное время я слушал последние сплетни салона, пропуская их мимо ушей, но Яше надо дать такую возможность — обосрать нескольких своих знакомых и парочку клиентов. Тогда он придёт в благостное расположение духа, и мне будет проще добиться своего. Поддакивая в нужных местах, я весь этот словесный понос снёс терпеливо, а в нужный момент зацепился — Яков рассказывал, что приходил к ним в салон полисмен, и смотрел книгу записи, а особо его день смерти Марата интересовал: «Да, Яша, и неспроста он приходил, на самом-то деле…»

Произнёс я эту фразу предельно многозначительно, и мой мастер прекратил подбривать виски, вопросительно глядя округлившимися глазами. «Да, ты не ослышался, и я знаю даже, кто это приходил… Помнишь, я тебе говорил, что мне про Марата приятель один из Большого рассказывал? Так вот, я решил справки навести — исключительно для того, чтобы тебе спалось спокойнее, видишь, как я о тебе забочусь! Хотел я убедиться сам и тебя убедить, что не ты это его отравил, и вдруг оказалось, что я знаю следователя — учился с ним вместе в школе! И выяснилось, что они и тебя подозревают…»

Зря я это столь минорно сказал — Яша чуть в обморок не грохнулся: ножки подкосились, и спасло только то, что рядом стояло пустое кресло, куда он и обмяк, глаза закатив. Я обрызгал его водой из пульверизатора, и Яков взбодрился, хотя выглядел жалко. Но это не входило в мои планы — прямо здесь его добивать, посему я перешёл в мажор: «Яша, да не переживай ты так! Есть и хорошие новости: во-первых, ты не единственный, и далеко не главный подозреваемый — что самое важное! А во-вторых, завтра это всё закончится, и ты должен будешь присутствовать. Я следователя уговорил разрешить мне самому тебя пригласить, а то он хотел повестку тебе прямо сюда присылать, с полицейским в форме, и вручать при всех под подпись — тебе это надо? А я пообещал, своё честное слово, между прочим, дал, что ты придёшь. Так что давай, соберись, ничего страшного не произошло, а скоро и совсем всё закончится. И завтра чтобы красавчиком явился!»

И Яшу я убедил, что всё к лучшему, привёл ещё немало аргументов в эту пользу и сообщил, куда и в котором часу ему надо явиться. Почему паб? Да это опять я настоял провести мероприятие в приятной обстановке, а не в застенках полиции. Яков своим куриным мозгом во всё безоговорочно поверил, меня считал теперь чуть ли не спасителем от грозившей ему гильотины, достриг качественно и щедрые чаевые взял, не колеблясь ни мгновения.

Распрощались мы до завтра, вся и всё было практически готово, оставались мелочи, а финальную точку в сборе материалов я поставил после того, как Догонин прислал типа максимально восстановленную копию первого заключения о вскрытии. Комментариев от него к документу имелось так же в три коротеньких абзаца, а суть же их такая: хрена два, конечно, разберёшь, но вроде как есть маркеры на как минимум три смертельных яда, которые потенциально могли убить. Плюс — ядовитое смешение медикаментов, многие из которых крайне противопоказаны друг другу. Ну и залито всё алкоголем в дозе близкой к смертельной. В таких случаях делается повторный расширенный анализ, чего мы сделать не можем. Ладно, что есть, то есть — обыграю как-то!