Смерть в партере

Ну всё, Яша отключился и выпал из кресла, шумно скатившись на пол. Но среди нас находился настоящий врач, и Диана быстро его в чувство привела. Хотя не думаю, что она это сделала движимая хоть чем-то иным, нежели клятвой Гиппократа. Понадобилось ей на это пару минут, напряжение за это время слегка спало, все стали наливать и немного закусывать. Яше дали бокал красного вина, он его выпил, слегка порозовел, и я от него отстал: «Диана, спасибо, понадобились ваши профессиональные навыки… И, пользуясь случаем, хочу представить сестру Марата, человека, который „отвечал“ за здоровье покойного».

Аплодисментов не последовало, да я их и не ждал, да и вообще интереса Диана особого не вызвала, хотя Марго и сверлила её взглядом. Но я сразу повысил ставки: «И создаётся небеспочвенное впечатление, что вряд ли человек, ответственный за здоровье младшего брата, тем более самый близкий после кончины родителей родственник, может иметь хоть какое-то отношение к убийству. Однако именно Диана встречалась с Маратом в антракте спектакля за полчаса без малого до его смерти и что-то ему давала выпить. Вот как это происходило».

Я включил видео с Театральной площади, предупредив про качество, но и попутно упомянув, что сама Диана не отрицает, что это она. Она и сейчас не стала менять показания в ответ на мою просьбу подтвердить данные ранее: «Да, это я. И, как я уже говорила, давала я ему лекарство. И ничего в этом необычного нет, такое часто случалось».

Держалась Диана с неизменным для себя спокойствием, хотя я и рыдающей её разочек уже видел, однако дальше ей оказалось уже куда как труднее сохранять хладнокровие. «Да, я знаю про то, что вы состояли домашним доктором при брате, блюдя и приём лекарств. Как и то, что именно вы стали единственным выгодоприобретателем от смерти Марата, — он оставил завещание, по которому абсолютно всё отходит сестре», — это я уже для зала пояснил и лишний раз посыпал соль на рану Маргариты. Диана же попыталась что-то высказать на эту тему, но я бесцеремонно прервал её новой порцией порочащих фактов: «Впрочем, завещанию уже много лет, так что вряд ли напрямую оно мотивом является. Однако не только по нему Диане перепало — она ещё оказалась и сообщницей брата по афере с шантажом! Именно она забирала деньги, и вот здесь начинается другая загадочная история, и мне до поры до времени даже не вполне понятно было, кто же кого кинул?..»

Сестра усопшего слегка попунцевела, ну и всё на этом из реакций, а заёрзал же было успокоившийся к этому моменту первый подозреваемый — Леонид Борисович. Выходило, что точно один из них захапал эти полмиллиона, и это весомый повод волноваться! Ведь если со стороны посмотреть, то получается-то так: одна сторона утверждает, что деньги в условленное место положили, другая — что нет их там! И хотя я-то знал судьбу столь крупной суммы, для поддержания накала интриги не стал пока раскрывать все карты: «А наш покойный злоумышленник выдумал весьма оригинальный способ передачи денег, сейчас покажу, как дело провернули. Но вот своему брату Диана-то что сообщила? Что вместо денег — „кукла“, две упаковки бумаги А4! И кому тут верить? Тому, кто закладывал бабло, или кто забирал? А хорошо-то кушать все хотят…»

А Леонид Борисович, надо же такому случиться, как раз засовывал себе в рот тарталетку, когда внимание всех обратилось на него. Я взглядом показал, кого я имею в виду, и начальник службы безопасности аж поперхнулся тарталеткой. Но слова я ему не дал, а споро перешёл к показу первого видео с закладкой: «Сложно, конечно, понять, не фальшивые ли эти доллары, но выглядят точь-в-точь как настоящие, а точно не как бумага для принтера! И Леонид Борисович узнаваем, хотя и напряжён, и можно не сомневаться, что в чемодан положены пятьдесят пачек по сто стодолларовых купюр. Опломбирование — спорный довольно вариант гарантирования сохранности, но хоть что-то. И вот теперь видно, что пломба на месте и кофр с деньгами кладут в багажник машины, ключи от которой Марат передал. Однако есть продолжительный период времени, пока саквояжик ехал до нужного места, и вполне можно успеть было „сменку“ сделать… И я опять говорю „можно было“, Леонид Борисович!»