Смерть в пионерском галстуке

И она рассказала – все, что случилось за эти дни, что услышала от Сэма и увидела своими глазами. Вспомнила и про пропавших вожатых, и про неудавшееся свидание Синичкиной и Митрохина.

Полицейский слушал внимательно, не смеялся, не говорил, что у нее чересчур разыгралась фантазия, уточнял, задавал вопросы. Возможно, просто уже привык. Он ведь в своей работе с самым разным сталкивался, потому особо и не удивлялся. Или ему по службе положено с любыми свидетелями так разговаривать.

А потом у него сработала рация. Он не стал выходить из машины, но отвечал в основном слишком коротко, чаще всего просто твердил «Да. Понял. Да». Хотя из рации тоже доносились голоса, но Ася с трудом их разбирала, слыша больше какой-то скрип и скрежет. Еще и кровь от волнения слишком громко стучала в висках.

Но эти слова она четко поняла – полицейский опять развернулся к ней, улыбнулся сдержанно, произнес:

– Не переживай, нашли ваших ребяток. Ваши же, лагерные, и нашли первыми.

– Они все живы? – с тревогой выдохнула Ася.

Полицейский почему-то ответил не сразу, сначала неуверенно замялся и только потом проговорил с нарочито бодрыми интонациями:

– Ну наверняка. А как иначе? Сказали, что всех нашли, значит, всех.

Ася посмотрела на него пронзительно, одновременно с надеждой и с сомнением, а он опять увильнул, перескочил совсем на другое.

– В общем, спасибо тебе за помощь. – Дернул бровями и добавил: – Только на будущее… давай с тобой договоримся, Ася. Лучше вот без таких приключений. А если случится что-то подобное, обращайся к взрослым. Вызывай полицию или спасателей. Хорошо?

Она кивнула на автомате. Слова полицейского пролетели мимо, задев лишь вскользь, и сразу забылись. Да и все остальное теперь текло как-то параллельно с Асей.

Полицейский, высунувшись из машины, окликнул Клушу:

– Елена Михайловна, всех нашли, скоро привезут. А вы позаботьтесь пока о девочке. Ей, я думаю, отмыться надо и переодеться. Хорошо бы еще врачу показать. У вас же есть врач в лагере? А потом пусть она отдыхает.

Ася и тут не стала возражать, равнодушно потопала за Клушей. Та отвела ее не в корпус, а в медпункт. В нем, как оказалось, был не только туалет, но еще и крошечная душевая, а чистую одежду принесла из отряда Лиля. Ася и ночевать там осталась, под присмотром медички.

Ей было все равно, абсолютно все равно, будто она больше не имела никакого отношения к окружающему ее миру. И это чувство отстраненности не исчезало еще долго.

И когда Ася уже официально давала показания полиции. И когда стояла в беседке, одновременно желая и боясь заглянуть в тайник. И когда писала на ее стене фразу, которую так и не смогла завершить. И когда собирала вещи перед отъездом. Как раз тогда она и наткнулась на спрятанную в чемодане тетрадь.

Ася безучастно перелистала дневник. Везти его домой она точно не собиралась. Пусть остается здесь – вместе со всеми жуткими воспоминаниями.

Поначалу она даже хотела выбросить его в мусор или сжечь, но все-таки не решилась. Замотала в целлофан и засунула в щель за плинтусом.

Смену срочно свернули, и ребята отправились домой на два дня раньше. А бабушка при встрече все обнимала Асю и гладила по голове. Как маленькую. Но она не сопротивлялась – так действительно становилось легче. И потом даже не заговаривала про лагерь, отвечала знакомым, что все лето провела дома.

Единственное, с чем она не могла справиться, – воспоминания о Сэме. Ася думала о нем почти не переставая, даже разговаривала мысленно.

Они были знакомы всего несколько дней, но ей казалось, что они уже стали друзьями. Или даже больше, чем друзьями. Сэм не походил ни на кого из знакомых парней. Он однозначно был лучше всех.

Однажды Ася нарисовала его портрет. Но почти сразу же безжалостно порвала на мелкие клочки и выбросила. А вместе с ними постаралась выбросить из головы и все остальное случившееся.

Глава 29

За несколько недель до похода

Настя вяло поковыряла ложкой овсяную кашу в тарелке.

Бабушка сейчас наверняка примется ворчать, что внучка слишком мало ест, что ее ветром унесет во время очередного похода. Как будто ей не двадцать шесть лет, а всего шесть и она не понимает, когда действительно не хочет есть.

– Настюша, ты же отвезешь меня на дачу? – кинув неодобрительный взгляд на почти полную тарелку, но сдержавшись, поинтересовалась Нина Аркадьевна.

– Да, бабуль, – на автомате выдала Настя.

– Сегодня Миланочка приедет, – последовало далее. – Ты ведь помнишь, в этом году она поступает, сдает документы. Потом еще экзамены.

– Сейчас нет вступительных экзаменов, – со вздохом перебила ее Настя.

– Ой, не знаю, как у вас там сейчас, – отмахнулась Нина Аркадьевна, – но в любом случае отнесись к Миланочке с пониманием. Она и так вся в переживаниях.

– Обязательно, – Настя усмехнулась. – Тем более я как раз в походах буду. У меня одна группа через неделю, вторая в середине июня. А перед этим инструктаж и проверка маршрута. Мне дома сидеть некогда. Так что можешь не переживать, никто твою Миланочку не тронет.

– А отпуск как же? – всплеснула руками бабушка.