Смерть в середине лета

Увидев фигуру девушки, Канако с трудом сдержала смех. Платье, пошитое из разномастных лоскутов и обрезков ткани для юката, на голове – перманент с беспорядочными завитками, из рукавов торчат мощные руки, соперничающие по смуглости с ее лицом. Тяжелые черты явно скроены под толстые ручищи, надутые щеки – нажми, и лопнут, глаза-щелочки. Изо рта, как бы она его ни закрывала, всегда торчал какой-нибудь из неровных зубов. На подобном лице трудно уловить какие-либо чувства.

– Серьезный телохранитель, – прошептала Канако на ухо Масако.

Та постаралась сделать суровое лицо:

– Ну, я уже говорила, но скажу еще раз. С той минуты, как мы выйдем из дома и пока не перейдем семь мостов, ни в коем случае не открывайте рот. Одно слово – и желание не исполнится. Нельзя, чтобы с тобой заговаривали знакомые, но, думаю, в вашем случае беспокоиться не о чем. И еще: нельзя идти дважды по одной и той же дороге, но нас поведет Коюми, пойдем следом – не ошибемся.

Масако в университете делала доклад по произведениям Пруста, но сейчас современное образование куда-то улетучилось. Мина ответила: «Да, госпожа», но это не означало, что она поняла все сказанное.

– Ты в любом случае пойдешь с нами, так что загадай желание. Что-нибудь придумала?

– Да, госпожа. – Впервые на лице Мины появилась улыбка.

– Верно, их у нее много, – заметила Канако.

Похлопывая ладонью по полосатому поясу оби, вошла Коюми со словами:

– Ну, теперь спокойно можем идти.

– Ты выбрала для нас подходящие мосты? – спросила Масако.

– Начнем с моста Миёсибаси. Там две реки, и один переход можно считать за два. Это очень удобно. Ну что, здорово придумано?

Вскоре им предстояло молчать, поэтому три женщины громко заговорили и продолжали болтать до кухонной двери. У выхода на ступеньке стояли гэта Масако. Черные, лаковые, из дорогого магазина традиционной одежды и обуви «Исэёси». Ногти на ногах Масако покрывал ярко-красный лак, они посверкивали даже в темноте, и стоило ей надеть гэта, Коюми впервые обратила на это внимание:

– Ах, госпожа, как шикарно! К черным гэта покрыть ногти на ногах румянами. Луна не устоит перед тобой.

– «Румянами»! Ты отстала от времени.

– Да знаю я. Манэкил вроде бы называется.

Масако и Канако, переглянувшись, прыснули.

* * *

Все четверо, возглавляемые Коюми, вышли на залитую лунным светом улицу Сёвадори. На парковке лунные лучи скользили по черным корпусам такси, завершивших на сегодня работу. Из-под машин доносилось жужжание мошкары.

На дороге еще было много автомобилей, но сам квартал уже затих, и оглушительный рев мотоциклов не смешивался с городским шумом, а звучал одиноким рокотом.

Под луной проплыл обрывок облака, слился с грудой других, окутавших горизонт. Яркую луну ничто не скрывало. Когда гул машин ненадолго смолк, показалось, будто стук гэта отражается и отскакивает от плотного, иссиня-черного лунного неба.

Коюми шла впереди, ей нравилось, что перед нею только широкая пустынная дорога. Вот она живет, ни от кого не завися, – этим можно гордиться. Она довольна, что наелась. Что еще надо? Ей хотелось побольше денег. Коюми почудилось, что ее желания тихо и бессмысленно растворяются в тени лунного света на расстилающейся перед глазами дороге. В трещинах поблескивали осколки стекла. Под луной даже стекло сверкает, и она задумалась, не похоже ли ее заветное желание на это разбитое стекло.

Масако и Канако сцепили мизинцы и шли, наступая на длинную тень Коюми. Ночной воздух был прохладным, обе чувствовали, как ветерок, задувавший в ворот легкого кимоно, потихоньку остужает вспотевшую от волнения грудь. От сцепленных пальцев мечты их передавались друг другу. Без слов они ощущались еще яснее.

Масако рисовала в воображении сладкозвучный голос R, его красивый разрез глаз, длинные пряди волос. В отличие от грез других его поклонниц, то, о чем думала дочь владельца первоклассного ресторана в Симбаси, вполне могло осуществиться. Она вспомнила, что, когда R заговорил, его дыхание, касавшееся ее ушей, совсем не отдавало алкоголем – оно благоухало. Она помнила здоровое молодое дыхание с сильным ароматом летних трав. Оставаясь одна, Масако вспоминала об этом и сразу ощущала, как от коленей к бедрам прокатывается волна, похожая на водную рябь. Сейчас где-то в мире существует R, это та же реальность, что и воспоминания, но вдруг на самом деле все не так? Вот что ее мучило.

Канако мечтала о богатом толстом мужчине в возрасте, может быть, даже пожилом. Не толстый – значит не богач. Хорошо бы просто закрыть глаза, думала она, и почувствовать, как на тебя изливается щедрое покровительство такого мужчины. Канако привыкла закрывать глаза, только до сих пор, открывая их, она обнаруживала, что мужчина ее мечты уже исчез.

Обе, словно сговорившись, оглянулись. Мина в молчании тащилась за ними: руки прижала к щекам, коленями приподнимает платье, волочит ноги в гэта с красными ремешками. Глаза устремлены куда-то в неведомое, в облике – никакой серьезности. Масако и Канако восприняли ее вид как насмешку над своими мечтами.