Смерть в шато

Солнце близилось к полудню, на площадке царила тихая суета. Ален Пети и мадам Таблье, которые ранее доставили и Лионель, и Паспарту, вытворяли с отвертками и клейкой лентой такое, о чем Ричард и помыслить не мог, причем с таким довольным видом, как у любой из знакомых Ричарду пар, хотя он сомневался, что эти двое были парой. Увидеть, как мадам Таблье перебирает струны лютни любви, так же невозможно, как увидеть, что Валери ест твердые, как пушечное ядро, круассаны Рене. Если уж так хотелось романтики, то ее идеальное воплощение представляла собой Дженни, продолжавшая хлопотать вокруг Мартина на тенистом клочке лужайки. Актеры уже были загримированы благодаря Дженнифер Дэвис, которая по совместительству работала гримером, и ее помощнице Клер, до сих пор не разговаривающей с Ричардом, так как она была убеждена, что он использовал ее в качестве приманки. Саша и Фридман корпели над сценарием за столом поодаль, а Грейс, Стелла и Сэмюэл передвигали туда-сюда оборудование. В воздухе витало нервное воодушевление, наподобие ощущения последнего школьного дня, которое, несмотря на три смерти, не сильно отличалось, по мнению Ричарда, от обычной атмосферы последнего дня на площадке.

Ричард и Валери наблюдали за всеми и думали об одном и том же. Кто же сообщник Бердетта? И это при условии, о чем пару раз упоминал Ричард, что они сделали верные выводы из скудных, граничащих с безумием сведений, которые, сам того не зная, предоставил им Доминик Бердетт. И, что не менее важно, почему? Ричард чувствовал, что ответ, как это обычно случается, лежит в прошлом, в фильме, который они все вместе сняли. Но было и кое-что еще: бунт против слабеющего света. Слова Бердетта о гниении допоздна перед телевизором, глядя на себя в молодости, были красноречивы.

– Кто за все это платит? – прервала размышления Ричарда Валери и широко развела руками. – Продюсер Фридман?

Ричард задумался.

– Сомневаюсь. На такие фильмы, особенно исторические, уходят многие миллионы долларов. Не думаю, что лично Фридман располагает подобными средствами.

– Так откуда же? – По тону голоса Валери было ясно, что «откуда» неразрывно связано с «почему».

– Ну, источников полным-полно, – начал Ричард. – Есть целый ряд компаний, финансирующих кино, все они инвестируют ради доли прибыли. Есть более мелкие инвесторы, которые пытаются войти в бизнес. В этом случае вкладывает средства французское правительство, поскольку это полезно для создания рабочих мест и туризма, продакт-плейсмента, в смысле, официального, а не партизанского, как у Стеллы. Потом, есть рекламодатели, костюмеры… список просто бесконечен.

– Но не месье Фридман, не месье Тернбулл, не месье Бердетт?

– Не знаю. – Ричард покачал головой. – Но вряд ли у них есть такие деньги, ни один за последние годы не добивался успеха.

Валери еще немного подумала.

– Так как же они зарабатывают?

– Зарплата или проценты от прибыли. Думаю, для них это больше возвращение туда, где они чувствуют себя на своем месте: на вершину скользкого голливудского пьедестала.

– И ты думаешь, он их туда поднимет?

– Нет, – мгновенно ответил Ричард. – Вовсе нет. Он для этого не подходит и… – Ричард, оглядевшись, убедился, что их не подслушивают, – недостаточно хорош. Раздутый, наигранный, исторически неточный…

– То есть ты больше не считаешь, что все это – саботаж?

– Не знаю, кто от этого выиграет. Старому составу нужен хит, а молодым, Жильбертину, Саше…

Ричард мельком глянул на Валери.

– Лионель, – закончила она за него.

– Лионель. Какая им выгода от провала съемок? Нет, он ничего никому не даст.

– Тогда зачем? Зачем это все? Не может же быть причиной простое тщеславие. Ричард, должно найтись что-то еще! Что-то скрывается за самим фильмом.

– Ты имеешь в виду историю «Романтиков на тротуаре»? Захудалые воры с прикрытием?

Ричард задумался.

– «В погоне за „Лисом“», – произнес он так, будто Валери не было рядом.

– Что это? – нетерпеливо спросила она.

– «В погоне за „Лисом“» – фильм Питера Селлерса, где он притворялся великим режиссером, но на самом деле это было лишь прикрытие, чтобы провернуть у всех под носом дерзкое ограбление.

– И? – Валери подалась вперед в ожидании прорыва.

– Ну, фильм не лишен неплохих моментов, – пренебрежительно произнес Ричард.

И только тогда сообразил, что Валери интересовала отнюдь не критика.

– А, понял. Что там Брайан Грейс говорил о богатствах? – Он усмехнулся, и Валери пожала плечами.

– Должна же быть причина, почему кто-то шныряет по замку по ночам, по подвалам, кухням… Что он ищет?

Настал черед Ричарда пожимать плечами.

– Талейран сколотил состояние на вине, может, где-то еще остались бутылки?

– Но сколько за них можно выручить: сотню тысяч евро? Даже если они сами не инвестировали, выручка слишком мала при таком великом риске.

Ричард кивнул.

– Может, мы думаем не о той эпохе? История Валансе куда шире, чем Наполеон и Талейран. Изначальный сценарий повествовал о Второй мировой войне. И что там Аморетт говорила о Тернбулле?..

– Лувр! – Валери схватила Ричарда за запястье. – Во время войны Лувр прятал здесь бесценные экспонаты!