Смерть волкам

- Я и не плачу, - проговорила она, опуская руки на колени.

- Ничего, если я спрошу тебя, Веглао, что ты хочешь делать теперь, когда всё закончилось?

- Теперь, - задумчиво сказала Веглао, - я, наверное, пойду домой.

- Домой? В Хорсин?

- Нет. В Лесистые горы. Если Октай не против, я возьму его с собой.

Хильтуньо помолчал, а потом проговорил:

- Мне бы не хотелось, чтобы ты туда шла.

- Почему? Там мне всё знакомо, господин Урмэди. Знаете, я... я до конца не верила, что действительно вылечусь. Я просто хотела убить Кривого Когтя, и больше ничего. Теперь я только чувствую, что я слишком много ненавидела. У меня как будто и сердца уже не осталось, вместо него какой-то уголёк. А ещё я просто отвыкла.

- От чего?

- От людей. От городов. От того, чтобы жить в доме и спать в кровати. От платьев... - она потеребила пальцами край подола платья, которое было на ней - серого, в мелкий голубой цветочек, когда-то принадлежавшего Торвите. - Всё это было в моей прошлой, лучшей жизни...

Помолчав, она проговорила глухо, с обидой и непониманием:

- Я думала, что когда Кривого Когтя не будет, я почувствую себя лучше - неважно, исцелюсь или нет. А теперь так получается, что и его нет, и болезни тоже нет... а мне всё равно тяжело. Сейчас мы говорим с вами, а я постоянно вспоминаю, как здесь было четыре дня назад. Когда были взрывы, повсюду огонь, трупы...

Она осеклась, а потом тихо пробормотала:

- Я, наверное, никогда не смогу забыть обо всём этом.

- Не сможешь, - грустно подтвердил Хильтуньо.

- Вот поэтому я вернусь в горы и буду жить там. Как вольный зверь.

- Но ты - не зверь, Веглао. Ты - человек. А человек должен жить среди людей.

- Там мне будет лучше

- Да, ты веришь в это, пока ты молода и сильна. Но молодость пройдёт, а на смену ей придут старость, одиночество, безнадёжность. В конце концов от тоски, болезни или старости ты умрёшь, и никто не придёт попрощаться с тобой, кроме Октая, если он будет ещё жив. Твоё тело занесёт сначала листвой, потом снегом, весной сквозь него прорастёт трава, и ты, героиня, спасительница сотен людей, исчезнешь, как будто тебя никогда и не было. Разве это справедливо?

- Справедливости нет, - срывающимся голосом сказала Веглао.

- Нет, есть, - твёрдо ответил ей Хильтуньо. - Есть, и ты сама творишь справедливость. Я это говорю, потому что я сам, своими глазами, всего четыре дня назад видел величайшую справедливость в мире: злодей повержен, невинные спасены. Поверь мне, Веглао, я тысячу раз проклинал этот мир, в котором нелепо гибли те, кого я любил, но сегодня я говорю тебе, справедливость есть. И если ты мне до сих пор не веришь...

Помолчав несколько мгновений, он продолжил тихим, задумчивым голосом:

- Я расскажу тебе одну историю. Я её уже рассказывал некоторым людям, но не всю... Так вот, когда мне было восемнадцать лет, я жил на своей родине, в Антьене. У меня были родители, младшие брат и сестра. Я хорошо учился, должен был поступить в университет, получить хорошую работу, обеспечить себе безбедную жизнь. Но всего этого мне не хотелось. Уже тогда я ненавидел, страстно ненавидел свою страну. Меня бесило всё: черты нашего простого, трудолюбивого, терпеливого народа, линия правительства, традиции - я, конечно, не могу сказать, чтобы всё это не заслуживало хотя бы неодобрения, жизнь там была очень жестока. Но это отвратило меня мало-помалу от моего отца, который был ярым сторонником правительства. От матери, которую я, страшно сказать, немного презирал за её наивность. От моих друзей. От всего... И я решил сбежать. Однажды ночью я тихо выбрался из дома и убежал на вокзал, доехал на поезде до бернийской границы, а уж там вместе с такими же нелегальными мигрантами пробрался сюда...

Сделав глубокий вздох, он продолжил, а Веглао не могла оторвать от него глаз:

- Я и один мой друг, его звали Аврасом, долгое время скитались, пока не пришли в Донирет. Тут я нашёл работу в букинистическим магазине, полюбил дочь моего хозяина и вскоре женился на ней, у нас появились дети, потом я стал единоличным владельцем магазина. Мой друг куда-то пропал, и я не раз пытался его разыскать, но так и не смог. Время шло, и постепенно мне стало казаться, что я всегда жил в Бернии, родился здесь и умру здесь. И совсем - я не лгу, совсем - не вспоминал о своей прежней жизни.

- И вы никогда не хотели вернуться? - потрясённо спросила Веглао.

- Никогда, - равнодушно ответил Хильтуньо, проведя ладонью по волосам.

- А... а ваши родители? Ваши брат и сестра? Вы ничего о них не знаете?

- Нет. Мне ничего неизвестно об их судьбе.

Он немного помолчал, потом повернулся и посмотрел на Веглао своими ласковыми, грустными, светлыми глазами, лишь цветом различными с глазами его сына.