Смерть знает твое имя

– …от истины, – закончил за него Ватанабэ. – Была ли смерть Сатоми случайной, или же так должно было произойти, потому что такова была ее судьба? Но если смерть человека может быть случайностью, то нельзя ли назвать случайностью всю человеческую жизнь?

– Ватанабэ-сан, вы задаете вопросы, над которыми теологи и философы бьются уже не одну сотню лет. Но я сомневаюсь, что у них есть подходящее оправдание незаконного проникновения на территорию частной собственности. Закон дает на этот вопрос совершенно однозначный ответ. Мы не должны этого делать.

– Конечно же, не должны. – Ватанабэ улыбнулся. – Но, как вы и сказали, я готов смириться с потерями и понести ответственность перед законом.

Александр

Экран айфона засветился: у него был новый комментарий. Александр поспешно открыл его и прочел название растения: «Дзинтё: гэ, Daphne odora». «Очень красивая фотография!» – вежливо хвалил его комментатор. Улучив момент, когда Норито Такамура отвлекся, Александр сделал фотографию небольшой пристройки к его дому, которая выглядела как настоящее синтоистское святилище и потому его заинтересовала. Никогда раньше он не видел ничего подобного. Про себя он порадовался, что его айфон, в отличие от японских телефонов, мог снимать в беззвучном режиме без громкого щелчка, имитирующего щелчок затвора фотоаппарата. Это значительно облегчало его задачу. Сама пристройка была видна плохо из-за того, что находилась в тени криптомерии, а вокруг нее густо разрослись кусты популярного в японских садах растения под названием мицумата (ее Александр узнал и, уточнив в справочнике, выписал для Ватанабэ сложное латинское название – Edgeworthia chrysantha). Оно зацветало в начале марта, радуя горожан желтыми шарами соцветий. Второе растение, цветы которого, судя по всему, и были источником сильного сладкого аромата, наполнявшего сад, было ему неизвестно.

Он быстро набрал ответ:

«Спасибо! Мне показалось, что запах не очень приятный. Слишком приторный».

Закончив наконец с ботаническими изысканиями, он быстро скинул одежду, включил душ и встал под теплые струи. Попадая в глаза, вода вызывала неприятное пощипывание, но он не мог заставить себя зажмуриться. Рабочий день давно закончился, и бóльшая часть города, завершив дела, предавалась заслуженному отдыху. Сквозь шум воды до него донесся с улицы протяжный вой полицейской сирены.

«Нет, к черту, все это зашло уже слишком далеко, – взяв флакончик с гостиничным шампунем, он вылил все его содержимое без остатка в ладонь и тщательно намылил волосы, – хватит с меня этой истории. Сами разбирайтесь».

Кроме необычного святилища, которое, по словам Такамуры-сана, было построено много лет назад его отцом, Александр не заметил ничего особенного. То есть ничего такого, на что намекал Ватанабэ, уговаривая его принять участие в этой авантюре. В конце концов, Александр и сам понятия не имел о природе этого «таинственного чувства». Сейчас ему казалось, что все это было лишь странным совпадением – или вообще ему привиделось.

«Случайность, которую кто-то может ошибочно принять за закономерность».

А Мидзуки, похоже, этот тип даже понравился. Александру он не внушил особенного доверия – каким-то он казался слишком уж высокомерным, но и особенных подозрений тоже не вызвал. Он вполне напоминал человека, который старомодно назначает свидания и не пользуется мобильным телефоном и социальными сетями. Может быть, это впечатление усиливалось из-за его традиционной одежды и спокойной манеры держаться, делавших его похожим на самураев из фильмов Акиры Куросавы. Впрочем, Александр обратил внимание на припаркованный в открытом гараже возле дома ярко-красный Jaguar F-Pace, и ему вспомнились предположения Ватанабэ о том, что человек, которого ищет токийская полиция, стремится привлечь к себе внимание. Но все же надменная манера держаться и броская машина точно не повод подозревать кого-то в совершении столь ужасных преступлений. К тому же, когда они обошли весь сад и не обнаружили в нем «потерявшейся кошки», Такамура-сан вежливо с ними попрощался, не показав вида, что он чем-то недоволен. Вернее, попрощался он с Мидзуки, но оно и понятно: Александр за все время их визита не проронил ни слова, лишь кивал и утвердительно хмыкал, боясь, что русский акцент выдаст его с головой. «Что ж, в конце концов, подобная немногословность вполне сойдет за обычную манеру общения японских мужчин», – мысленно успокоил он себя, когда за ними закрылись ворота сада.