Смертельная красота

Комарова с недовольным лицом выключает колонку.

Она сегодня перепутала время и пришла на работу слишком рано. Настроение от этого испортилось, ведь Миронов не отпустит раньше, ему все равно. Поэтому Вика решила как следует оторваться перед всей этой возней с трупами. Она валялась на диванчике в кабинете, рисуя в планшете очень красивую и очень грудастую девушку. Из колонки неслась ее любимая песня. И в принципе, можно сказать, что все в ее жизни было хорошо.

– Вика!

Нет, ей не послышался голос Семена.

Сам Кучер заходит в кабинет как-то странно – одну ладонь он зажимает другой, будто кого-то поймал. Семен старается ни к чему не прикасаться.

– Воу! Нифига себе! Ты где так? – подскакивает Виктория.

С зажатой ладони Кучера капает кровь. Манжета куртки буреет расползающимися пятнами. Такие же пятна есть на самой куртке и на джинсах санитара.

– Да блин, помоги, – кривясь, просит Семен.

– Давай сюда.

Вика хватает Семена за рукав и тащит к раковине. Если что-то в ее голове осталось из курса по оказанию первой помощи, то сейчас тот самый случай, чтобы это применить.

– Как же ты так? Болит? – суетится Комарова.

– Да это не моя, – мотнув головой, говорит Кучер.

На перепачканных ладонях мужчины нет ни одного пореза. Вода становится красной, утекает в слив. Семен морщится и нетерпеливо трет руки. Он склоняется к раковине.

– Дай хоть мыло.

Вика аккуратно запускает пальчики в короткостриженые волосы Кучера. Голос девушки становится похожим на мурчание кошки.

– Семушка, а тебе говорили, что у тебя идеальный череп? Просто готовая анатомическая модель? Я хочу это… нарисовать.

Семен поворачивает к ней голову, не особо пытаясь высвободиться из нежного захвата. Вика тянется губами к нему…

Струя воды брызжет в висок, Семен дергается.

– Да блин!

Игривость девушки испаряется.

– Ну вот че ты орешь?.. Сейчас я тебя отмою, а то Сергей Алексеевич придет, и а-та-та нам будет.

– Сергей Алексеевич пришел. Что у вас здесь происходит? – интересуется Миронов, расстегивая пальто.

– Семка в крови пришел, – отмахивается Вика. – Все норм.

Сергей Алексеевич шагает к санитару.

– Где поранился? Сильно? Дай посмотрю.

– Да че вы? Все нормально. Не надо, – пытается дернуться Кучер, но Миронов уже держит его за руку.

– Чья кровь? Здесь вымазался? Или в другом месте? – допытывается Миронов.

– Да блин, – закатывает глаза Семен. – Тупо все. Пашка на ступеньках споткнулся, банку какую-то разбил. Сам, дебил, порезался. Я ему хотел помочь, а он меня измазал. И вот, короче.

– Приведи его в порядок, – отступает Миронов, поняв, что ничего серьезного не произошло.

– Так и собиралась, вообще-то, – недовольно щурится Вика.

Своенравность Комаровой иной раз доводит Сергея Алексеевича до белого каления. На этот раз от замечания лаборантку спасает телефонный звонок.

– Я понял… Да, все, хорошо, – Миронов говорит в трубку отрывисто. – Через пять минут выезжаю.

– Что-то случилось? – спрашивает Вика.

Миронов принимается застегивать так и не снятое пальто.

– Еще одно тело нашли. Вызывают. Готовьтесь работать.

* * *

По статистике, о чем не врут фильмы и книги про детективов, чаще всего тела на улице находят собачники или бегуны. Что понятно – эти люди раньше других оказываются на улице и видят следы того, что происходило ночью. Бегуны забредают в такие места, куда обычный человек даже не посмотрит. А собачников вообще тянут за собой питомцы.

Но в этот раз тело нашел местный алкоголик.

– Так я это, чтобы культурно, значит, не на виду нужду справить, отошел от компании. Я ведь не опустившийся какой. У нас и дамы есть, – рассказывает дядя Слава, почесывая кочковатую бороду.

Его компания расползлась по домам, едва дядя Слава пришел с новостью. Пили во дворе, отмечали наступление последней апрельской недели. Благо, погода уже позволяет собираться компанией не в душной хате, надоевшей за зиму, а в любимой беседке, откуда днем алкашей гоняют бабки-сплетницы.

– Дальше. Вы ушли по нужде. И что? – спрашивает Черный.

– Ну а что дальше? Отошел подальше от площадки – я ж совесть какую-никакую имею. Не стану же в детскую песочницу мочиться, не пес же. Вот и пошел. Думал пойти к соседнему дому, там у них палисадничек на углу. Укромное место, значится. Иду, на звезды гляжу. Вы вот давно на звезды смотрели, гражданин следователь? А звезды на нас каждую ночь глядят. Да такие крупные, ясные, как умытые. Благость такая! Если бы не презренный организм, так бы и глядел до рассвета.

Николай не перебивает, хотя внутри все переворачивается от неприязни. Вид алкоголика пробудил не самые радужные воспоминания. Дядя Слава дышит застарелым перегаром и грязным телом. Из-под растянутого ворота свитера торчит ворот не менее растянутой грязной тельняшки. На непонятного цвета джинсах, болтающихся на тонких ногах, красуется дырка. Черный морщится, но стойко выслушивает свидетеля.

– Эх, грехи наши тяжкие…

Дядя Слава тянется перекреститься, но на половине движения забывает, как это делается.