Смертельная красота

Трубка молчит. Максим Игоревич не перебивает, прекрасно зная своего подчиненного, который не стал бы пороть горячку и подтасовывать факты. Если Черный звонит так поздно, значит, у него есть веские основания.

– Докладывай.

– Семен Кучер, санитар бюро судебной медицины.

Когда он сам это произносит, что-то внутри смещается. Перед глазами ясно встает образ рослого детины с крупными руками. Огромные карие глаза под лохматыми бровями. Широченные плечи и мощный торс, в которых чувствуется сила. Нелюдимый и немногословный. Непонятно, что скрывается у него в голове. Может быть, ничего, а может быть, глядя на вас, он в этот момент обдумывает, как бы поинтереснее вас запечатлеть на своих фотографиях.

Яркой картинкой вспыхивает их встреча на выставке картин Миронова. Как он тогда сказал?.. «Мне фотки ближе». Почему ничто не щелкнуло внутри? Ведь это можно было бы принять за признание. Но кто тогда думал о том, что маньяк, кромсающий тела людей, так близко? Они ведь стояли бок о бок, глядя на красивое полотно, подаренное миру настоящим художником. Обсуждали эту картину и другие. Перекинулись парой ничего не значащих фраз, какими можно обмениваться с незнакомыми людьми. Все это время о чем думал Кучер? О том, какой следователь идиот? О том, как было бы хорошо убить кого-то? Или действительно пришел в галерею, чтобы поддержать начальника? Не могла же его приволочь туда эта Вика, которая ниже Кучера на полторы головы и вряд ли имеет хоть какой-то авторитет.

– Что у тебя с доказательной базой?

– Пока только отпечаток пальца на фотографии, оставленной на месте преступления.

– Негусто, – вздыхает Максим Игоревич.

– У него есть доступ к фотоаппарату, которым были сделаны остальные снимки.

– Экспертиза это установила?

– Пока нет. Я собирался сегодня произвести изъятие.

– Но не собрался.

– Появился новый труп, и все завертелось.

– Николай, на одном отпечатке пальца ты далеко не уедешь. А что если он успеет уничтожить этот треклятый фотоаппарат? Подменить его? Ты там слишком расслабился в этой провинции. Где тот Черный, который не оставляет оперов ни на секунду и требует немедленных действий? Ты не заболел?

– Вы же сами просили быть мягче.

Николай несколько теряется от такой отповеди начальника. Хотя он и сам понимает, что упускает время и, возможно, Кучер уже успел убрать за собой.

«Ну нет. Откуда ему знать, что на фотографии остался его отпечаток»? – пытается успокоить себя следователь. В душе разыгрывается настоящая буря сомнений.

– Работай, Николай. Как только сможешь, получай там все постановления и не затягивай с экспертизами и обыском. Арестовывай этого Кучера и коли его. Если что, я тебя прикрою. Звони в любое время.

Максим Игоревич отключается. А Черный все продолжает держать телефон возле уха.

Что делать? Десять часов вечера. Теперь уже точно не получить никаких постановлений. Хорошо хоть, Эдуард Валентинович прислал отчет со всеми выкладками – будут основания потребовать бумаги с самого утра. Дело на контроле, так что затруднений не должно возникнуть. Это с одной стороны. С другой – до утра слишком много времени. Кучер может сделать что угодно, если почувствует, что на него началась охота. А он наверняка об этом уже знает. Ведь он подслушивал разговор следователя с Мироновым!

– Черт! – Черный ударяет кулаком о подоконник, не замечая боли.

Опустившаяся ночь раскрашивает город россыпями огней. Из окна льется свежесть. Откуда-то снизу доносится неопределенный гул голосов полицейских, стоящих на крыльце. Шуршит шинами служебная машина. Кого-то выводят из нее, подгоняя окриками. Там, снаружи, течет обычная жизнь.

А Черному хочется стукнуть уже не по подоконнику, а себе по голове. Он сам, можно сказать, выболтал убийце свои планы. Пусть нехотя, пусть невольно, но сообщил, что следствию известно направление, по которому нужно идти, чтобы поймать его. Николай четко вспоминает, как проходил мимо санитара в то утро. Его колючий взгляд и сопение. Черный не сомневается в своей силе, но Кучер мощнее. Он мог в тот миг просто вытянуть руку и сжать одной ладонью горло следователя. Или ударить того в висок. Такому громиле ничего не стоило перенести труп Браун в парк. Или уложить Авакумову, которая была немного тяжелее Алины, на скамью. Ему почти ежедневно приходится иметь дело с телами. Не говоря уж о том, что хирургические навыки у него точно имеются.