Смертельная Шпилька

— И что же вы сделали?

— Для начала выкрали конспекты Эйсика и порвали на мелкие невосстановимые кусочки, которые равномерно рассеяли по их комнате. Но нам этого показалось мало. Мы решили вообще выжить уродов из Школы Серого камня, не место брыкалкам в порядочном обществе! К весеннему фестивалю модники во главе с душенькой-Буной костюмчик готовили: кроили, шили, вышивали в поте лица. Так мне взбрела в голову шальная мысль — попортить им удовольствие. Я лично платье это на куски порезал, а куски эти в сортире притопил. Подобное пускай к подобному тянется! Но главный пассаж в столовой приключился. Мы по очереди дежурить там должны, обеды выдавать, тарелки убирать и мыть после. В тот день Буна на раздаче стоял. Работал он ни шатко, ни валко, всё старался брючки свои не замарать. Я не выдержал и говорю: «Братцы, вы смотрите, осторожнее. Кто знает за какие места и кого наш брыкалка из Букового клана хватал. Не охота обед с фекалиями есть». А мой заместитель, тот, что в ночь откровений за спиной стоял и своими глазами и связанного Эйсика, и его полюбовничка видел, вторит: говно ещё не самое худшее, что на руки Эйсы попасть могло, мол глядите, парни, чтоб сметанка в суп не накапала! — мать Дайчи ахнула, и закрыла рот рукой, — да, ладно, мам. Господин коррехидор сам, поди не так уж давно молодым был, он такие шуточки поймёт!

— Я рассматриваю твой рассказ, Дайчи, вовсе не как шутки, а как подробные показания по делу убийства господина королевского дайнагона, — серьёзно проговорил Вилохэд, — поэтому попрошу сохранять лексику и последовательность событий неизменными, не сглаживать и не пытаться придать происходившим событиям более благовидную окраску. Даже если ты поступал плохо, говори, как было.

— Я не считаю, что поступил плохо, — дёрнул уголком рта Дайчи, — этот любитель припасть к «лицу ангела» взял, да и вылил целый половник мисо-супа прямо мне на голову. Суп, между прочим, горячим был, хорошо, что успел глаза вовремя зажмурить! — он задохнулся от возмущения, видимо, воспоминания породили волну гнева, — я выдернул крысёныша из-за стойки, ну, и всыпал ему по первое число. Учителя нас разняли, стонущую жертву «жестокого неспровоцированного насилия» доставили в лазарет, а меня посадили под арест.

— Как это под арест? — удивилась чародейка, — что это за порядки в вашей школе такие?

Дайчи засмеялся, демонстрируя крупные ровные зубы.

— Это только одно название, что арест. На деле это маленькая комнатка, она у нас «кабинетом» прозывается, там окромя письменного стола и до чёртиков неудобного стула ничегошеньки нет. Вру, — сам себя поправил парень, — ещё куча книг душеспасительного содержания. Вашему покорному слуге было наказано в уединении поразмышлять над собственными проступками и написать эссе на десяти листах (бумага также лежала на столе возле чернильницы) о терпимости, взаимопомощи и дружбе между молодыми людьми. Видали! Меня этот урод окатил супом, и я же ещё кропать дурацкое сочинение с извинениями должен был. К тому же от тренировок на две недели грозились отстранить. А у нас тут региональные соревнования на носу! — он поглядел на слушателей в ожидании поддержки.

Однако особого сочувствия со стороны окружающих Дайчи не встретил, вздохнул и продолжил:

— Написал требуемую белиберду, куда ж деваться. Из скучнейших книжек целыми абзацами переписывал, но худо-бедно десять страниц набрал. Зато хоть в еженедельнике написали, что я поступил достойно, как и полагается древесно-рождённому лорду.

— Получается, — Вил сделал себе заметку в блокноте, — скандал вышел из кулуарной стадии и стал достоянием общественности?

— Естественно, да! — радостно подтвердил Дайчи, — я ж не стал молчать, да и парни мои постарались, пока я в кабинете над сочинением мозги ломал, всем заинтересованным и незаинтересованным лицам поведали в ярких красках обо всех извращениях Клуба модных тенденций.

Информации оказалось более, чем достаточно. Коррехидор позволил клану Магнолии спокойно ложиться спать и увлёк чародейку в коридор.

— Вот уж не думала, что в закрытых элитных школах процветают такие, — Рика чуть запнулась, — безобразия.

— По честности сказать, я подозревал нечто подобное, — на красивом лице коррехидора появилось брезгливое выражение, — вы заметили, как Эйса Буна лип ко мне?

— Тогда мне показалось, что мальчишка просто искал в вашем лице защиты, видя в вас взрослого и сильного мужчину, да ещё и обличённого властью. С учётом ранней потери отца такое вполне естественно.

— Однако ж, увы, в нашем случае мои подозрения оказались отнюдь не беспочвенными, Эйса Буна предпринял откровенную попытку ухаживаний по моему адресу, — скривился коррехидор, — это было омерзительно.

Рика замерла на месте. Теперь, в свете рассказа Дайчи поведение будущего главы клана Бука виделось совершенно в ином свете: заглядывание в глаза Вилохэду, нежное пожимание предплечья, намёки на «жестокий» допрос, которого беззастенчиво потребовал Эйса Буна, — всё это однозначно указывало на глубокую испорченность сына маркизы.