Смертельная Шпилька

— Вряд ли леди Давина станет рисковать и писать своему сообщнику рекомендации. Особенно в свете того, что нанимать его станет её родственник. Я уверен, — сказал коррехидор, — у преступника будет вполне невинная записка с самыми обычными характеристиками, ничего особенного или примечательного.

— И что же нам делать? Беседовать со всеми слугами подряд? Восстанавливать поминутно, кто, где и когда находился во время преступления? — Рика с силой сжала виски, сказывалось напряжение вечера и доброй половины ночи. Голова тяжелела и мысли не неслись проворными скакунами, а плелись черепашьим шагом, — даже всемогущий господин Грай навряд ли сможет точно указать местоположение каждого из своих подчинённых.

— Я тоже чувствую усталость и начинаю плохо соображать, — заметил Вил, — хоть светская жизнь и располагает к поздним отходам ко сну, я всегда страдаю, если выдаётся бессонная ночь, как сегодня. Давайте отправимся к его величеству, велим принести крепкого кофе с шоколадом, и подумаем, как нам заставить убийцу проявить себя. Ибо я уверен, что чистосердечного признания от маркизы мы не добьёмся, да нам и нечего ей предъявить.

В покоях короля было накурено, а сам монарх коротал остаток ночи в обществе главы Дубового клана за партией в шахматы.

— Вот, — проговорил он обвиняющим тоном, кивнув на доску с фигурами, — после вашего последнего визита сон, словно рукой сняло, ни в одном глазу. Приходится развлекать себя и Гевина, пока вы не приведёте ко мне убийцу и злостного заговорщика, удумавшего пошатнуть Кленовую корону на моей голове! Но, — король сощурился, — вижу вы опять с пустыми руками, кузен Вилли. Жаль, очень жаль.

— Ваше величество, — поклонился коррехидор и у него на лице само собой появилось то безразлично-страдальческое выражение лица, хорошо знакомое Рике по его еженедельным докладам в Кленовом дворце, — мы выяснили мотив убийства и способ, мы знаем главного организатора, но пока не выяснили, кто, собственно, являлся непосредственным исполнителем.

— Иными словами, Вилли, — потянулся за трубкой его величество Элиас, — ты не знаешь, кто укокошил дайнагона?

Ответить Вилу помешал приход кареглазого слуги с подносом.

— Кофе для господина коррехидора, — проговорил он, бросив несколько тревожный взгляд на стоящего перед королём Вилохэда, — прошу прощения.

С некоторой неловкостью, вызванной волнением от присутствия высоких персон, слуга сгрузил приборы на стол и удалился.

— Ну что ж, — проговорил король, — раз уж вы озаботились напоить нас кофе, то давайте не откладывать сие занятие, — он сделал приглашающий жест, — а то, вижу невеста Дубового клана совсем приуныла. Что, леди Эрика, не привыкли пока что к бессонным ночам? Видимо наш кузен не особо ревностно пользуется Древесным правом, — он засмеялся собственной шутке.

Чародейка же устала настолько, что у неё не было сил даже на суровый взгляд, каким она непременно одаривала всякого, осмелившегося пошутить на эту скользкую тему. Она просто взяла чашку с дымящимся напитком и сделала глоток.

— В Кленовом дворце варят особенный кофе, — решил разрядить обстановку сэр Гевин, — с корицей и кардамоном, крепкий, горький и чрезвычайно бодрящий. Не стесняйтесь, дорогая, возьмите сливок и не оставляйте без внимания любимые шоколадные печенья леди Камирэ.

Рика с благодарностью кивнула и взяла с тарелки шоколадную лисью мордочку. Вилохэд тем временем демонстрировал статью в «Еженедельных ведомостях Школы Серого камня» и рассказывал о резонах леди Давины Буна отправить главу Букового клана в мир иной. Видимо, чародейка недооценила значение противоестественных склонностей Эйсы, на его величество информация произвела шоковое впечатление. Он вышел из себя и принялся рассуждать о падении нравов, обещая эдикт c самыми суровыми карами для распустившейся древесно-рождённой молодёжи. Рика была благодарна Вилу, что он взял на себя роль рассказчика, пока она могла передохнуть и как следует насладиться странным, но удивительно вкусным и терпким кофе. Вторая лисья мордочка буквально развалилась в пальцах, столь хрупким было шоколадное печенье с розовой глазурью и ореховой крошкой. Девушка подивилась невольно искусству повара, создавшего сей маленький шедевр, а потом ей в голову пришла интересная мысль.

— Господа, — произнесла она, всё ещё сжимая в руке разломанное печенье, — кажется, я придумала, как нам заставить убийцу-чародея проявить себя.

Взгляды трёх пар глаз обратились на неё. Рика положила обломки печенья и аккуратно вытерла салфеткой ладонь.

— Сначала я расскажу вам, каким образом в прежние времена выявляли вора на южных островах Артанского моря, — проговорила она, в душе кляня себя за то, что уподобляется Вилу и начинает издалека. Однако, скажи она, что хочет спровоцировать неучтённого чародея с помощью шоколадного печенья, никто бы ничего не понял, — всё племя вставало в один ряд, и шаман давал первому человеку «зачарованное яйцо», которое непременно должно было лопнуть в руках вора.

— И что? — не понял король.