Смертельное Таро

Так как продолжительность визита месье Гобеле оставалась неясной, Хелена решила скрасить для себя необходимость терпеть его общество, а потому села на любимую скамейку. Замявшись, она жестом указала на нее гостю. Тот, не задумываясь, уселся рядом и закинул ногу на ногу. Несколько помедлив, он принялся за сигару.

От полуденного солнца Хелену и Леонарда укрыла тень пышной древесной кроны, оттого не приходилось щурить глаза. Вокруг гудели десятки стрекоз. Мягкий ветер кутал их сигаретным дымом.

Хелена сидела в напряженном молчании, сжав в руках складки платья. Спину она держала ровно, боясь пошевелиться, – месье Гобеле развалился на всю скамейку, и при малейшем движении девушка рисковала задеть его ступню или руку.

– Вы из лирических чувств к покойнице так любите эту скамью?

– С чего вы взяли такую глупость?! – От возмущения девушка едва не вскочила со своего места.

– Отец ваш так считает. – Он улыбнулся левым уголком рта. – Месье де Фредёр часто умилялся с того, что вы тем чтите ее память. Всегда якобы выбираете для отдыха то же место, что и его жена.

– Это неправда!

Пласид переврал все ее мысли и преподнёс в приятном для себя самого свете. Но ему и того было мало – он начал убеждать окружающих в меланхоличных фантазиях. И Хелену взбесило, что за восемнадцать лет отец даже ее отношения к собственной матери запомнить не смог.

– Это предположение настолько вас злит?

– Вы не провели всю жизнь в доме, где в каждую вещь вам тычут пальцем со словами: «А ваша маменька любила этот столик»; «А вот вашей маменьке эта ваза тоже нравилась»! Вот вы бы что делали на моем месте?

Леонард задумчиво повел плечами.

– Удавился бы, наверное.

– Тогда не спрашивайте, почему меня это злит!

Хелена запрокинула голову, чтобы сдержать проступившие от возмущения слезы.

– Радует, что вы лишены этой глупой сентиментальности. Хотя бы одного скверного качества у вас недостает.

– Скажите… – Хелена резко повернулась обратно. – Почему вы вообще решили общаться с отцом?

– На похоронах вашей родительницы все, кроме месье де Фредёра, были заняты, у меня не оставалось выбора собеседника.

– Вы понимаете, что я хочу сказать! У вас с моим отцом ничего общего нет, почему вы соглашаетесь к нам приезжать? Я видела стопку ваших визитных карточек. С таким выбором можно каждый день навещать разных людей.

Неожиданно Леонард убрал с перекладины руку и ссутулился, согнувшись почти вдвое. Отвернувшись, он сделал две или три затяжки и только потом ответил.

– Я скажу вам, мадемуазель, так как вы все равно не поймете. Приятно находиться с человеком, у которого, вопреки всем возможностям, жизнь сложилась хуже, чем у тебя самого.

– Но у нас чудесная жизнь, хоть иногда и бывает довольно скучно.

– Говорил же, вы не поймете. Надеюсь, с памятью у вас не лучше, чем с восприятием… – Леонард осмотрел девушку с ног до головы. – И со вкусом. Возвращаясь к разговору, это платье просто ужасно.

– Однако не вам судить, месье. – Хелена сложила на груди руки. – Вы сегодня опять в черном. Это очень скучный выбор для человека, упрекающего меня за внешний вид.

Леонард принялся рассматривать змеиную рукоять трости.

– Я заехал к вам с похорон. На подобных мероприятиях черный цвет все еще на пике моды.

Хелена осеклась и уставилась на мужчину почти испуганно. Тот продолжал маяться с набалдашником.

– С похорон? Разве не с них вы возвращались во время прошлого визита?

– Не только в прошлый. – Вместе со словами Леонард выпускал изо рта клубы дыма. – Если так посмотреть, вся моя жизнь – сплошной праздник.

– Я не знала, что не стоит говорить на эту тему сегодня. Я не хотела, и… Извините, мои соболезнования.

– Не стоит. К подобной жизни быстро привыкаешь, когда ты – владелец ритуального бюро. Полагаю, вы бы тоже освоились, сложись обстоятельства.

«Ритуального бюро? Получается, он гробовщик?»

И хотя Хелена с трудом понимала значение слова «диссонанс», он у нее тут же возник. Ей с детства казалось, что служащие кладбищ никогда не выпускают из рук лопаты с налипшими земляными комками. Что одежда их всегда неопрятна, а от кожи исходит запах мертвечины. Леонард же пах табаком, а еще каким‑то горьковатым мужским парфюмом: среди букета ароматов угадывались чернослив и грецкий орех.

Девушка хмыкнула.

– Это объясняет, как вы с отцом могли познакомиться на кладбище. Буду тогда знать, что вашему появлению на праздничных вечерах радоваться не стоит.

В ответ на ее замечание Леонард рассмеялся. Слегка откинув голову и не прикрыв лица, – Хелена поймала себя на том, что довольно невежливо на него уставилась.

Верхняя губа мужчины приподнялась, и с правой стороны оголился клык – именно его, кажется, месье Гобеле и прикрывал все это время. Заметно отходивший от остальных зубов, он был неестественно длинным и острым.

«Как у кобры в той книге в бордовой обложке. Это выглядит так… неприятно, но необычно».

Тихий сипловатый смех стих, но даже после этого на лице Леонарда остался полутон улыбки.

Благодаря этому Хелена почувствовала себя раскованнее. Она позволила себе слегка ссутулиться и, подобно гостю, облокотиться на спинку скамейки.