Смертельное Таро

– А из-за чего же тогда, провидица? – ехидно отозвалась штора.

– Может… ты стараешься скрыть свое уродство? Как ты выглядишь?

До девушки донеслись странные чавкающие звуки, отдаленно напоминавшие смех.

– Когда мы встретимся при других обстоятельствах, я буду выглядеть знакомо, не беспокойся.

Воцарилось неловкое молчание. Хелена не сводила глаз со скрытого плотной тканью угла.

– Так что стало причиной твоих слез, очаровательная провидица? – вернулся к первой теме разговора странный собеседник.

– Я всю жизнь надеялась, что люди вокруг начнут мной восхищаться. Завидовать моей яркой жизни, красоте. Но на деле… – Сдерживая слезы, она громко втянула носом воздух. – Как человек я никому не интересна!

– И все же ты востребована, а люди ищут твоего общества, провидица. Большинство девиц не имеют и этого.

– Мне кажется, я тоже не имею! – От волнения Хелена даже подалась вперед, будто могла заглянуть в глаза собеседнику. – Раньше мне снились те странные сны, и мне хотя бы удавалось угадывать их значение. Но теперь я не уверена, что у меня на самом деле есть способности. Если…

Хелена выдохнула и устало вытянула ноги. Фразу она закончила совсем тихо, адресуя ее, скорее, себе самой:

– Если это окажется правдой, я вновь останусь в полном одиночестве. И все про меня забудут.

– Ты углядела какие‑то проблемы? – Складки шторы стали тревожно покачиваться. – Какая разница, действительно есть твой дар или ты придумала его? Ври им, пока верят. Большего от тебя никто и не ждет.

В комнате стало безумно тихо. Было в этом что‑то неестественно странное, но девушке не удавалось понять, что именно.

– Но ведь красоты мне это не прибавит! Я останусь такой же непривлекательной, и меня никто не полюбит.

– Что‑то ранее ни о какой любви разговора не шло! Ты хотела сказать, никто не закрутит с тобой громкой интрижки, о которой судачило бы полгорода? – Штора издала звук, похожий на хрюканье. – Для этого не обязательно обладать сладеньким личиком. Люди находят желанным того, в кого им ткнули пальцем и сказали желать. Собственные глаза этих животных ничего не видят, а головы их ничего не смыслят. Выбери того, кто менее паршив, затем скажи, что это – судьба, и все поверят.

Голос зыбучим песком обволакивал все вокруг, от тягучей тихой речи Хелену клонило в сон. Сквозь дрему проскользнула тревожная мысль:

«Почему не слышно голосов из гостиной?»

– Если уж получила возможность распоряжаться чужими судьбами, то наслаждайся, пока не появится хищник покрупнее. – Гость сдавленно засмеялся, и что‑то за шторой несколько раз клацнуло. – Ты в их глазах тем краше, чем слаженней твоя ложь, провидица.

Хелена вновь повернула лицо в сторону зеркала и вздрогнула. На миг померещилось – у нее ветвистые бараньи рога. Но те оказались лишь тенью от вешалки.

Макияж на лице был вновь идеален: густо накрашенные губы, вовсе не смазанные стрелки на глазах. Словно прекрасная в своей лжи посмертная маска. И отражение Хелене понравилось.

– А теперь советую вернуться к гостям, провидица. Надеюсь, тебе удастся меня развеселить.

– Спасибо, друг из-за шторы.

Мадемуазель де Фредёр не без труда смогла вылезти из ванны, рассыпая карты по полу. Она затянула потуже корсет, обратно надела сорочку, все исподние юбки, а следом – звенящее монетами платье.

Когда позже Хелена с уверенностью распахнула дверь в гостиную и вскинула приветственно руки, зал с готовностью встретил ее овациями. Зазвучал перезвон бокалов; стали будить музыкантов, чтобы продолжить кутеж.

Прямо напротив девушки в центре комнаты с бокалом вина стояла мадам де Турбе. Лицо ее выражало снисходительное презрение – теперь можно воочию увидеть эмоцию, с которой она смотрела на Хелену в саду. Но хозяйка дома выдержала ее взгляд: с видом, будто не давала никакой слабины ранее, Хелена осанисто подняла подбородок и с немым вопросом «А разве что‑то произошло?» изогнула тонкую бровь. Жанна усмехнулась и сделала несколько одобрительных хлопков.

В то время пустая ванная комната разрывалась от хохота.

* * *

После отбытия последнего гостя Хелена, не без помощи Люси, вернулась в спальню. Свалилась без сил на кровать, не снимая тяжелого платья. Она проспала несколько суток. Сон был глубоким и безмятежным.

Вернувшись из поездки, ее отец тщетно пытался разбудить девушку. Она с трудом приподнимала голову с подушки, говорила что‑то бессвязно-путаное и вновь проваливалась в сон.

Спустя какое‑то время Хелена привычно проснулась ближе к полудню. Только она встала с кровати, как едва не поскользнулась на разбросанных по полу картах. В висках часто стреляла головная боль; во рту стоял отвратительный привкус вина. В комнате застоялась табачная вонь.

У трюмо Хелена все же поскользнулась и больно ударила об угол мизинец ноги. Она тихо выругалась и, наконец, взяв себя в руки, умылась, подвела губы и линию ресниц. Затянула корсет, создав иллюзию изящных изгибов. Чудно даже, насколько это стало привычным.

Постукивание каблуков заглушило скрип половиц. От яркого августовского солнца слепило глаза; встретив одну из служанок, Хелена вяло указала зашторить все окна.