Смертельные объятия

— Да ему и обвинения никакого пока не предъявили. Но непременно предъявят. Говорю же, дело не в визитке, которую нашли у погибшей, а что ее труп обнаружили неподалеку от дома Льдова.

Жене показалось, что Борис знает куда больше, чем говорит, и что ему известно о Льдове что-то такое, что и заставило его привезти сюда, к ним домой. Возможно, существуют вполне конкретные улики, которые и указывают на Льдова как на убийцу. И что, останься он в Москве, его точно бы задержали и предъявили обвинение.

— Боря, ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Женя, как что-нибудь узнаю, так сразу же и расскажу. Пока что я прошу вас с Наташей окружить нашего гостя вниманием и заботой. И, повторяю, не терзайте его вопросами. Если захочет, он сам вам что-то расскажет. Все-таки он живой человек, и рано или поздно, когда он почувствует себя с вами в безопасности, когда немного придет в себя, оттает, то, может, и поделится с вами своими соображениями.

— Но если так, то ты не будешь против, если мы с Наташей попытаемся помочь ему?

— Женя… Прошу тебя, не беги впереди паровоза. Пусть все идет как идет. Понимаешь меня?

— Да, я все поняла.

Женя проводила мужа, вернулась на террасу, где Льдов, сидя в напряженной позе в плетеном кресле, смотрел куда-то в пространство.

— Матвей, меня зовут Женя. Пойдемте в дом, здесь очень жарко. Или, если пожелаете, можете расположиться в саду, в тенечке, покачаться в гамаке к примеру. Но только должна вас сразу предупредить, что с него можно упасть и сломать себе шею.

Он повернул голову, его синие печальные глаза встретились с ее глазами. Сколько же в них было боли! Вряд ли он сейчас был в состоянии воспринимать произнесенное ею.

И вдруг она услышала:

— Гамак? Это прекрасно…

Борис предупредил ее, что у него нет запасной одежды, что он приехал в чем был и ему надо предложить на первое время надеть что-то из гардероба самого Бориса. А лучше всего съездить в Подольск и купить все необходимое там. И предупредил, что все это они с Наташей смогут сделать и без самого Матвея, просто прикинуть, какой у него размер.

— Если вам хочется отдохнуть в гамаке, то давайте сначала выпьем по чашке чая или кофе, поедим, потом я дам вам одежду, чтобы вы переоделись во все свободное и домашнее, и тогда уже будете спокойно отдыхать в саду. Как вам мой план?

— Отличный план, — слабая улыбка появилась на его лице.

Женя взяла его за руку, считая, что своим прикосновением она как бы поможет ему поскорее привыкнуть к ней, но он отдернул руку.

Женя покраснела. Понятно. Он все еще зажат. И вообще, с чего это она взяла, что имеет право вообще прикасаться к нему. Он же не заблудившийся в своих чувствах и мыслях болезненный подросток, а взрослый мужчина, крутой бизнесмен, миллионер или даже миллиардер.

— Простите, — пробормотала она. — Простите, Матвей.

— Ой, это вы меня простите, — вдруг лицо его просветлело, и он теперь уже сам нашел ее руку и сжал в своей. — Пойдемте. Чай так чай. Просто мне сейчас не по себе, понимаете? Но вы должны знать, как я благодарен вам и Борису, что вы согласились приютить меня у себя.

Ну вот и хорошо! Женя воспряла духом. Кажется, он начинает отогреваться душой. Словно до него только что начало доходить, что он в полной безопасности и что все окружающие его люди желают ему только добра.

На кухне у плиты помешивала соус Наташа. Увидев вошедших, замерла, всматриваясь в Матвея.

Галина Петровна, вежливо поздоровавшись с Льдовым, куда-то вышла, должно быть, решив, что всем троим нужно поговорить.

— Матвей, это Наташа, можно сказать, жена Петра, брата Бориса. Прошу любить и жаловать, так сказать! Она не кусается!

Женя пыталась шутить, но все шутки получались банальными, дурацкими, как ей казалось.

Она усадила гостя за стол.

— Чай или кофе? — теперь уже спросила Наташа.

— Да все равно, — ответил Матвей. Он вздохнул и сказал: — Мы все здесь взрослые люди, и вы прекрасно знаете, почему я здесь. Скажу сразу — вы не должны меня бояться. Я не убивал ту девушку. Я вообще ее никогда прежде не видел.

— Ну и хорошо. Значит, вам нечего волноваться, — сказала с нарочитой легкостью Наташа.

— Но ее труп до сих пор в моем доме, — вдруг сказал он, и Женя выронила чашку.

Она упала на плиточный пол и разбилась, звонко, в фарфоровую пыль.

— В смысле? Вы что, Льдов, шутите? — Наташа встала и, нахмурив брови, посмотрела на Матвея ошарашенным взглядом. — Как это ее труп там? Вы же сказали, что не убивали ее.

— Серьезно? Ее труп там? — Женя была потрясена.

— Я не удивлюсь, если и полиция уже успела побывать там, — сказал, глядя куда-то мимо них, Льдов. — Поэтому меня наверняка ищут. Вот почему я здесь. Мой адвокат, Гусев, который, как нарочно, укатил в отпуск, он даже не в России, попросил вашего мужа, Женя, спрятать меня здесь. Как видите, я ничего от вас не скрываю.

На шум, который произвела разбитая чашка, в кухню вошла Галина Петровна, Женя незаметно кивнула, и та быстро подмела пол.

— Галина Петровна, вы можете пойти домой. Спасибо вам, — сказала Женя, и Галина Петровна, понимающе кивнув ей в ответ, удалилась.

— Она слышала? — встревоженно спросил Льдов.