Смертельные прятки

Остался ли кто-то в живых, выяснить не удалось, поэтому время отпуска она потратила на обучение дополнительной группы. В эту группу входил старший лейтенант Субботин. Смешной парнишка с острым языком и цепкой памятью. Его готовили для переброски в спешном порядке. Какое-то сверхсрочное задание, так сказал его командир. Так вышло, что у них завязался роман. Короткий, бесперспективный, как все, что начиналось на войне, но красивый и невероятно бурный. За два дня до отправления, он сказал ей, куда его направили. Услышав, Елена содрогнулась: в Берлин! Да как же это возможно? Почему не сказали раньше? Как она кричала, как ругалась на лейтенанта!

– Не волнуйся, Леночек, в Берлине не страшнее, чем в других городах. Я выполню задание и вернусь к тебе, – увещевал ее Субботин, полагая, что она попросту тревожится за его судьбу.

– Ты не понимаешь! Берлин – это особое место. Берлинскому акценту учатся годами. У тебя же произношение даже близко на него непохоже. – Справившись с всплеском негодования, Елена попыталась объяснить свое состояние. – Нужно было изначально начинать тренировки по другой методике. Тогда у тебя был бы шанс.

– Ничего, все обойдется. Пока ты меня ждешь, я в безопасности.

Он ушел, а спустя две недели пришло сообщение, что лейтенант Субботин схвачен по доносу соседей, с которыми он едва успел познакомиться. Повторить берлинский акцент Субботину так и не удалось, из-за этого соседи отнеслись к нему с подозрением и написали в полицию с требованием проверить приезжего господина. Времена были страшные, шла война, и подозрения соседей было легко объяснить. Тем более что новый сосед и правда оказался советским шпионом. Когда пришло сообщение, что старший лейтенант Субботин задание провалил, Елена стрелой помчалась к начальству. Тогда командиром подразделения служил полковник Чубуков, строгий мужик с правильными установками. Елена ворвалась к нему в кабинет, отделенный фанерными стенами от основного казарменного помещения, и, потрясая кулаками, прокричала:

– Это вы убили Субботина. Так и говорите всем, когда вас будут спрашивать, а вас будут спрашивать, почему погиб старший лейтенант Субботин, – это вы его убили!

– Лена, в чем дело? – Чубуков сразу понял, что девушка не в себе. Он не стал строить из себя грозного командира, не выставил Елену за дверь, он просто ждал, пока закончится истерика.

– Как это в чем? Вы еще спрашиваете? Послали лейтенанта на верную смерть, а теперь делаете вид, что вас это не касается? – Елена кричала так громко, что вскоре в казарме собрался весь личный состав подразделения. – Леня Субботин, еще помните такого? Он мог бы жить сто лет, мог продолжать приносить пользу Родине, но нет, вы решили его судьбу иначе. Зачем? Скажите, зачем вы убили его?

В дверь к Чубукову заглянул майор госбезопасности:

– Что случилось, Валерий Иванович?

– Нет, ничего, Сергей Константинович. Леночка расстроена, это пройдет. Война, знаете ли, от трагедий и потерь никто не застрахован.

– Если что, я на месте.

– Спасибо, я справлюсь.

Приход особиста привел Елену в чувства, она устало опустилась на стул, закрыла лицо руками и тихо заплакала. Чубуков подошел к ней, опустился рядом, приобнял за плечи и принялся раскачиваться из стороны в сторону, баюкая плачущую девушку, словно младенца.

– Ничего, все образуется. Поплачь, слезы лечат. Погорюешь, успокоишься, а потом мы с тобой обсудим, что можно сделать для того, чтобы мальчишки наши не гибли у фрицев в тылу.

Они действительно обсудили, как и обещал Чубуков. Не между собой, а на высшем уровне. Гарнизонное начальство приезжало послушать лекцию Елены. С того времени она и занялась научными изысканиями в области иностранных языков. Она поставила перед собой цель: разработать такие методики, которые смогут помочь людям овладеть языком в кратчайшие сроки. И еще одна цель: подготовить как можно больше специалистов, которые смогли бы внедрять новые технологии в процесс обучения. Конечно, жениха ей это не вернуло, но снять с души часть груза помогло.

– Поздно уже, – очнувшись от воспоминаний, произнесла Елена Петровна. – Завтра подъем как всегда? Жду Богданова к восьми на беседу.

Она повернулась и вышла из кабинета. Юра Павленко мялся у двери.

– Что, Юра, влипли мы с тобой в историю? Еще из столицы не успели выехать, а уже проблемы, – невесело прокомментировал Семенов. – Что думаешь обо всем этом?

– Знаешь, Паша, раньше я бы не раздумывая рискнул. Поймают не поймают, раскусят не раскусят. Наша работа вся из риска состоит, так почему не рискнуть еще раз?

– Раньше, это когда?

– Когда Маринки у меня не было, когда ребенка она под сердцем не носила. Я вот сегодня знаешь о чем думал? Вот я уйду на задание, уеду в ненавистную Америку и там умру. И даже не узнаю пол своего ребенка. Представляешь, Паша, даже пол! – Павленко нервно передернул плечами. – Как подумаю об этом – оторопь берет.

– Значит, ты на стороне профессорши? Считаешь, рисковать нельзя?

– Если тем самым под удар попадает вся группа, то лучше не стоит. И сами погибнем, и дело провалим.