Смертельный альянс, или Бой без правил

– Молчать! – рявкнул Котов. – Ты сидишь здесь и выкручиваешься, а молодой парень погиб, задерживая преступника. А ты знаешь, что в Каменке часового убили, тоже мальчишку, и завладели автоматом!

И меня прорвало:

– Если весь вопрос, кто крайний, то считайте, что нашли! Рапорт могу принести через десять минут. Разрешите удалиться? – Я встал с места.

– Ты куда собрался? – спросил Птицын и обратился к шефу: – Палыч, вы зря на Жору наезжаете. Что произошло, то произошло. Сашку не вернуть. Но теперь у нас в наличии Блондин – исполнитель. Выйти на босса – дело техники.

Котов и сам понял, что перегнул палку.

– Ты в позу не становись, – сказал он мне. – Когда всю шайку в кучу соберете, тогда валяй, хоть на все четыре стороны. А что касается Ковалевского, то на него представление на государственную награду направлено, посмертно. – Палыч замолчал. Молчали и мы.

Потом Котов несколько раз кашлянул в кулак и продолжил:

– Теперь самое время воспользоваться моментом. Преступник дезорганизован, испуган, поэтому в ближайшее время заляжет на дно. Поэтому трясите Блондина, как осеннюю грушу, но данные босса должны быть у нас в самое ближайшее время.

– Сергей Павлович, – сказал Воробей. – Эксперты сообщили, что пуля, извлеченная из Ковалевского, идентична той, что нашли в инкассаторской машине.

– Я в курсе, – сказал Котов. – Нужна помощь?

– Теперь справимся, – ответил Птицын за всех. – Михайлову позвоните. Пусть готовится допрашивать.

После совещания у шефа я, Воробей и Мухин заперлись в кабинете и долго разговаривали. После чего мы с Воробьем пошли в ИВС к Блондину, а Мухин направился в Управление кадров со специальным разрешением. В его задачу входил просмотр личных дел сотрудников архива, как действующих, так и бывших.

Колобов предстал перед нами в жалком виде. Его лицо заплыло лилово-желтыми цветом. Я не понимаю, как в таком виде его приняли в ИВС. Видимо, дежурного по изолятору смутило равнодушное отношение к явным следам побоев старшего следователя городской прокуратуры Михайлова, выписывавшего постановление о задержании. Блондин поддерживал руками спадающие брюки и шаркал кроссовками без шнурков.

– Садись, бандит, – сказал я, указывая на привинченный к полу стул.

Колобов сел и уткнулся глазами в пол.

– Смотреть прямо! – приказал Птицын.

Колобов поднял глаза на Воробья, сплюнул на пол и отвернулся.

– Ты что? – удивился Птицын. – Судимостей не имеешь, а ведешь себя, как урка! Я пока к тебе как человеку обращаюсь. Давай все начистоту – и спокойную жизнь до суда гарантирую.

Блондин усмехнулся.

– Не получится базар. Мне вышак корячится, а вы уговариваете приговор подписать!

– Не уговаривает тебя никто, – сказал я. – А я лично обещаю тебе, подонок, что конец тебе! За то, что ты убил моего друга! До суда не доживешь, сука! В камере, на параше, сдохнешь!

Блондин вновь ухмыльнулся, но получил от меня оплеуху, упал со стула и замолчал.

– Зачем же так, – взмахнул руками Воробей. – Он живой и здоровый нужен!

– А ты вставай! – Толя пнул ногой Колобова. – Не отвиливай от дружеской беседы!

Блондин поднялся, сел на стул и, вдруг, заорал:

– Прокурора мне!!!

– Сейчас, пожалуйста, – сказал я и позвонил дежурному: – Подозреваемый Колобов Михайлова требует.

Когда появился старший следователь прокуратуры, Колобов воспарил. Эйфория длилась недолго:

– Признательные показания дать хотите? – спросил Витя, усаживаясь за стол. – Я прокурор и готов вас выслушать. – Он расстегнул кожаный портфель и достал протокол допроса.

– Я хочу сделать заявление, – заявил Блондин.

– Слушаю вас, – сказал Михайлов и приготовился писать.

– Что рассказать? – спросил Колобов.

– Как убивали, – сказал Михайлов.

– Я никого не убивал, – сказал Блондин.

– Не понимаю, зачем меня вызвали. – Михайлов убрал бумаги в портфель и встал.

– Извини, Витя, – сказал Воробей. – Нормального разговора не получилось. В камеру его. Вечером поговорим вновь. Если раньше не попросится! – Птицын вызвал конвоира.

– И что делать будем? – спросил Михайлов.

– Подожди полчаса, – сказал я. – Он на допрос сам попросится.

– У меня нет времени, – сказал Михайлов и вышел. – Если понадоблюсь, буду у себя.

* * *

Конвоир втолкнул Блондина в камеру. Это была не та камера, где он находился до вызова на допрос. В этой находилось два человека. Когда Колобов очутился внутри, на него не обратили внимания. Кирилл прошел к свободным нарам и сел. Надо было подумать, что делать дальше. Признаваться он не будет – это решено! Ну а дальше?

– Кто тебе разрешил на шконку садиться, – услышал он голос одного из арестантов – низкорослого татарина средних лет, с синими от татуировок руками.

– А что, она занята? – спросил Блондин.

Тот усмехнулся, встал, подошел к унитазу и долго мочился. Застегнув ширинку, встал напротив Кирилла.

– Воду слей, воняет. – Зэк внимательно смотрел на него, ожидая ответной реакции.

Блондин опешил, но быстро взял себя в руки. Он молча встал с койки и присел на корточки в углу камеры, подальше от параши. Он находился в растерянности, потому что не знал, как себя вести.

Татарин встал напротив и повернулся к сокамернику: