Смертельный дубль

— Значит, подыгрывать я вам не буду, — сказал Овчинин.

— Вас никто и не спрашивает, — брезгливо отозвался актер.

— Вот вы как действуете, — протянул режиссер. — Даже рисковать не желаете… Какой же вы Гамлет?.. Знаете, поначалу я еще сомневался: может, вы хоть и плохой актер, но близки к шекспировскому герою своей собственной историей… Однако теперь я понимаю: ничего от благородного мстителя в вас нет, ничегошеньки! Так и знайте!

В этот момент Лихонин встал с места и, ни на кого не глядя, поспешно вышел из павильона. Овчинин и Топорков проводили его взглядами.

— Не боитесь, что он сейчас позовет на помощь? — поинтересовался режиссер.

— Не боюсь! — усмехнулся Топорков.

— Что ж, хоть какая-то смелость, — сказал Овчинин. — А рапиру-то ядом смазали?

— Ядом была смазана рапира Лаэрта, — гордо пояснил актер.

— Однако в ходе поединка Гамлет и Лаэрт обменялись рапирами, — напомнил Овчинин. — Впрочем, о чем я говорю? — махнул он рукой. — Вы ведь предпочитаете оставить Лаэрта вовсе без рапиры. Слишком вольно вы обращаетесь с классикой, вот что я вам скажу. Понимаю, вы надеетесь, что убьете меня, и о вашей постыдной подтасовке никто не узнает. А как же Василий Лихонин, который сейчас вышел? — кивнул режиссер в сторону двери.

— С Василием Лихониным я как-нибудь разберусь, — хищно улыбнулся Топорков.

Вдруг уборщик так же спешно вернулся обратно. В вытянутой руке он держал вторую рапиру.

73

— Вот спасибо! — воскликнул Овчинин. — Вы и впрямь настоящий друг, Василий.

— А вы уверены, что он принес ее вам? — насмешливо спросил Топорков, глядя на нерешительно остановившегося поодаль Лихонина.

— Ну а кому же, если не мне? — хмыкнул Овчинин. — Вы же на меня нападаете, а не на кого-то еще.

— А может, он тоже хочет вас пронзить, так же как и я? — усмехнулся Топорков.

— Да что вы городите! — поморщился режиссер. — Василий, я вас еще раз благодарю. Можете вручить мне оружие.

Лихонин подошел к Овчинину и протянул ему рапиру.

— Василий Николаевич… — растерянно сказал Топорков.

Лихонин робко взглянул на него и пожал плечами. Овчинин заметил это и слегка нахмурился.

— Василий, может, у вас и яд есть? — спросил режиссер.

Лихонин развел руками и покачал головой.

— Ладно, — вздохнул Овчинин, — обойдемся тем реквизитом, который есть…

Режиссер вскочил с места и ловко перебросил рапиру из одной руки в другую.

Топорков, сам того не желая, слегка отступил.

— Как там по тексту-то?.. — на мгновение задумался Овчинин. — А! В глубине души, где ненависти, собственно, и место, я вас прощу. Иное дело честь: тут свой закон, и я прощать не вправе, пока подобных споров знатоки не разберут, могу ли я мириться…

Режиссер подскочил к Топоркову, и тот еле увернулся от его резкого выпада.

— Вы что, с ума сошли? — закричал Овчинину актер.

— С ума сошли вы, — весело ответил Овчинин, — это ведь вы у нас Гамлет! Защищайтесь!

Топорков скрестил с ним рапиру, и на какое-то время стали слышны только звон оружия и тяжелое дыхание дерущихся.

Наконец Топорков не выдержал: он внезапно отбежал от противника и оперся свободной рукой о стену, желая отдышаться.

Овчинин не стал его нагонять.

— Нет, теперь я вижу, — тоже переводя дух, произнес режиссер, — что в вас и правда есть что-то от Гамлета… «Он тучен и одышлив», помните? Вы, конечно, отнюдь не тучны, но одышливы — прямо не по годам, я бы сказал…

Топорков вдруг издал непонятный крик и с вытянутой вперед рапирой бросился на Овчинина.

Схватка продолжилась.

Отошедший на безопасное расстояние Лихонин напряженно следил за поединком. В какой-то момент ему показалось, что Топорков начинает брать верх. Актер и сам это почувствовал и в приливе радостной самоуверенности задекламировал:

— На этот раз, Лаэрт, без баловства. Я попрошу вас нападать, как надо. Боюсь, вы лишь играли до сих пор.

— Вы думаете? Ладно, — отозвался Овчинин и через две секунды воскликнул: — Так вот же вам!

Рапира вонзилась Топоркову в бок — тот истошно закричал, схватившись за рану рукой и отбегая в сторону.

Лихонин скривился от ужаса, но как завороженный смотрел на дорожку из крупных капель крови, оставленную за собой Топорковым.

— Вот теперь мы должны поменяться рапирами! — крикнул Овчинин и стал приближаться к раненому.

— Не подходите! Не подходите ко мне! — заорал Топорков. — Я ранен!

— Все как в пьесе, — изумленно сказал Овчинин. — Вы разве не этого хотели?

— А вы… хотите, чтобы Лаэрт… убил Гамлета? — отчаянно выкрикнул Топорков. — Так тоже не было… в пьесе.

— Вы ошибаетесь, в пьесе именно так и было, — возразил Овчинин. — Правда, Лаэрт там тоже умер, а этого в наших теперешних обстоятельствах мне, признаться, не хочется…

— Ну вот и… вот и… — забормотал Топорков, не зная, что сказать. В конце концов он молча выбежал из павильона, сгибаясь пополам и старательно сдерживая рвущийся наружу стон.

— Вот тебе и призрак, — насмешливо сказал Овчинин, повернувшись к Лихонину.

Уборщик выглядел крайне подавленным.

— Знаете что, — сказал ему режиссер. — Давайте-ка никому не будем говорить, что здесь сегодня произошло. Сделаем вид, что ничего не было. Хорошо?